В один из таких вечеров, вызывавших в Адо-оглы смутную тревогу и печаль, у костра появился Агамирза. Расцеловав своего сподвижника, Гачаг Наби стал жадно выспрашивать о новостях. Агамирза обстоятельно рассказал о положении дел: подкоп начат, пока все идет хорошо. Но нужна еще группа смельчаков, которая могла бы в крайнем случае вступить в схватку, отбить Хаджар, случись погоня или внезапное нападение.
- Какие молодцы! Какие вы храбрецы! С таким народом и не поломать хребет этой проклятой империи!
Скорый на руку, Гачаг Наби решился почти на безумный шаг. Он набрал небольшой отряд добровольцев и сам повел их в сторону Гёруса, как ни отговаривал его Агамирза. Больше того, рискуя наткнуться на засаду, в любую минуту быть обнаруженным, Ало-оглы приказал выступать на конях. Долго потом Агамирза говорил, что это было почти чудом, как они не свалились в пропасть и не попались на глаза казачьим разъездам, которыми буквально кишели окрестности Гёруса.
Веселый, возбужденный опасностью, Гачаг Наби как из-под земли вырос перед глазами Тамары и Гогия.
- Ой,- воскликнула Тамара, уронив на землю тюбики с красками.
- Женщины все одинаковы, - засмеялся Гачаг.- Даже самые бесстрашные, видя мышь или гостя, кричат: "Ой!" Чем это вы тут заняты?- рокотал он, радуясь свиданию с друзьями.- Ого! Снова наша "Кавказская орлица". Здесь она у вас как будто еще красивее.
С почти законченного холста смотрела на Ало-оглы Хаджар: ясное, открытое лицо, едва уловимая, гордая и одновременно добрая улыбка и испытующий взгляд строгих, глубоких глаз.
- Здравствуй, Хаджар!- едва слышно произнес Гачаг Наби, затем снова заговорил, стряхивая с себя минутное оцепененье.- А это что? Ну, это не дело, друзья. Причем же тут я? Чем я заслужил, чтобы меня рисовали такие знаменитые художники... И потом, усы бы хоть покороче сделали. А то и впрямь разбойник какой-то. Что же, может, вы и правы. Я - уже давно не я. Мне Агамирза говорил, что вы тоже копаете подземный ход. За помощь спасибо! А вот больше этого не нужно делать. Зачем портить руки! Вы несете свободу своим чудом, своим талантом. А рыть пшеничную яму найдется кому, вон какие орлы со мной!
Как ни отговаривали Ало-оглы, как ни понимал он, что делает опасный шаг, все не удержался, пробрался в. хижину Карапета, вызвав у друзей взрыв радости, а в хозяевах робкое смятенье. Глаза незнакомца, хоть и добрые, поражали своей проницательностью, они жгли, вселяя беспокойство.
Айкануш сделала нетерпеливое движение в сторону незнакомца, явно намереваясь задать какой-то вопрос, но Томас незаметно остановил ее. Карапет понял, что перед ним не обыкновенный гость, возможно, сам Гачаг Наби, и молчал от робости, испытывая тем не менее гордость за себя: не ко всякому является этот человек.
Долго оставаться было опасно. Понимая это, Наби думал не о себе; ему, напротив, хотелось стычки с жандармами или казаками, но так можно было погубить начатое дело, погубить Хаджар, друзей. Сделав несколько ударов киркой по вязкой глине, Ало-оглы прислонился к краю ямы и закрыл глаза. Ему казалось, что он слышит из глубины земли голос Хаджар.
- Уходи,- говорила она ему.- Уходи, ты нужен не здесь!
- Но я не могу оставить тебя, я должен что-то делать для твоего спасения,отвечал он мысленно.
- Ты должен, ты должен, Наби. Помни о народе, помни о людях, которые пошли за тобой.
- Не могу, не могу думать ни о ком, кроме тебя, моя Хаджар.
- Ты должен, должен. Ты не имеешь права сейчас рисковать собой. Ты себе не принадлежишь, Наби. Ты принадлежишь народу.
- Я люблю тебя, Хаджар, моя Дикая кошка, моя Орлица.
- И я тебя люблю, но уходи, уходи, уходи...
- Хорошо,- почти вслух произнес Наби.- До свидания.
- Прощай,- грустно отозвалась она.
Гачаг обнял Аллахверди, затем обернулся к Карапету и Айкануш и сказал тихо:
- Спасибо вам! О таких, как вы, народ слагает бессмертные песни. Спасибо, друзья, великое! Томас, проводи меня, нужно моих людей получше устроить.
Они вышли, но в хижине еще долго звучал голос этого сильного, красивого и печального человека.
Глава шестнадцатая
