-Разрешите мне? Удивленный Норр жестом указал на место для выступлений.
-У меня немного, – смущенно пояснил Мясоедов, занимая указанное место. – Два назад мне приснился Великий отец, – он запнулся, ожидая смешков, однако судьи и публика отнеслись к его словам более чем серьезно. Разговоры стихли, и воцарилась настороженная тишина. Севка продолжал:
-Было это сразу после стычки с Тиссами, и Великий сказал, ну, я повторю дословно: «Я люблю всех своих детей. И тот, кто мог убить, но пощадил, заслуживает награды». Примерно так, – закончил он. – Это я к тому, что Истиэли, также как и Тиссы, были под действием проклятия. Кстати, – внезапно вспомнил он. – Великий отец сказал, что проклятия можно больше не бояться. Публика ахнула, зашумела. Старый Норр недоверчиво покачал головой:
-Ты уверен?
-Насчет проклятия я помню точно, – уверенно ответил Севка.
-Хорошая весть, – одобрительно сказал огр. Его поддержали остальные. Севкино потустороннее заявление приняли всерьез и без всяких колебаний. – Значит, Великий отец ждет от нас милосердия.
-Да. А теперь я прошу Совет разрешить мне уйти. С сегодняшнего дня место в Совете займет мой младший брат. Так велел Великий отец, – Севка подтолкнул вперед Влака. Пора было расставлять точки над «и». Судьба Истиэлей Мясоедова не слишком волновала, а в толпе он заметил Дориану.
Его отпустили без возражений, только огр буркнул, что скоро в Совете появятся и младенцы. Мэн, принявший замечание на свой счет, тоже попросил разрешения удалиться. Площадку суда друзья покинули одновременно.
-На минуту я подумал, что ты сейчас скажешь «нет», – честно признался Севка.
-Не поверишь, но на минуту и я так подумал, – также честно ответил Мэн с кривой усмешкой. – А потом понял, что именно так поступил бы мой старший брат. А вот он, – полуэльф бросил короткий взгляд в сторону «белых беретов», – этого никогда бы не сделал. Ты сейчас куда, в Чернолесье?
-Нет, в Китеж, – Севкане видел смысла скрывать от сирфа правду. Лишних объяснений не понадобилось.
– Мечты сбываются? – понимающе сказал Мэн и махнул на прощанье рукой, направляясь к лангедольцам. – Удачи!
-И тебе того же! – Мясоедов устремился навстречу дожидавшейся его девушке.
Дориана увлекла его в какую-то палатку и после торопливых объятий смущенно сказала:
-Отец на тебя очень сердит. Но ты не бойся, я его уговорю! Ты ведь не уедешь в Чернолесье сегодня? – она с надеждой посмотрела на парня. Откладывать объяснение больше было нельзя, и Севка решился.
-Я должен покинуть Кьяру, но тебе со мной нельзя, – выпалил он и в нескольких словах рассказал о встрече с китежанами и их ультиматуме.
– Но ведь ты вернешься? – девушка поверила сразу, но не могла смириться с разлукой.
-Может быть, очень нескоро, – Севка хотел быть предельно честным. – Решай сама. Ты сможешь уйти со мной только тогда, когда твой сын будет достаточно взрослым, чтобы стать наследником Норра. Я люблю тебя, но не хотел бы, чтобы ты оставалась одна…
-Да, ты прав, – девушка, казалось, оцепенела от жестокой правды и говорила бездумно, просто для того, чтобы не молчать.
-Прости. И прощай! – уже темнело, а Севка не мог терять ни минуты. Племя нужно было немедленно увести из Авалона.
Он ушел из палатки, не оглянувшись, потому что не мог позволить себе колебаний.
Вернувшись в лагерь, где его ждал брат, Мясоедов объявил обратный марш-бросок. Когда черная коробочка «мобильника» издала пронзительный визг, орки уже успели покинуть Зеленую долину и остановились на опушке Светлого леса.
Известие о том, что владыка должен оставить Кьяру и «уйти к Великому отцу», племя приняло безропотно. Все вышло так, как гласило пророчество.
-Орки плачут сегодня ночью, – угрюмо сказал Гуррхх.
Севка сглотнул, сдерживая рвущийся из горла тоскливый вой, пожал руку старому вояке, на мгновение прижал к себе младшего брата и пошел к лесу, где уже можно было различить призывное серебристое мерцание звездолетки.
