— Красивое название.
— А звучит он еще лучше. Послушай!
Руководитель оркестра начал играть под аккомпанемент только скрипки и пианино. Музыка что-то глубоко тронула в душе Габриель, она говорила о какой-то неясной печали, о жажде любви, о том, ради чего стоит жить и умереть.
Они танцевали, как один человек. Габриель никогда не думала, что можно так танцевать. Он был великолепным партнером, внимательным и нежным. В его улыбке светилась любовь, как бескорыстный дар, взамен которого он ничего не требовал.
Их танец привлек к себе всеобщее внимание. Феликс Доннер, сидевший с Вандой у стойки бара, тоже с интересом наблюдал за ними.
— Боже ты мой! — восхищенно воскликнул он. — Какая женщина! В жизни такой не видел.
Ванда потупилась.
— В таком платье любая женщина покажется красивой.
— К черту платье! Она будет выглядеть так в чем угодно, и даже совсем без всего.
Музыка смолкла. Монтера и Габриель замерли и несколько секунд стояли неподвижно. В зале зааплодировали.
— Ты и правда так сильно меня любишь? — как бы удивляясь, произнесла она.
— У меня нет выбора, — ответил он. — Ты спрашивала, почему я летаю. Я сказал — потому, что такой уж я есть. Спроси, почему я люблю тебя. Я отвечу так же. Потому что такой уж я есть.
Габриель охватило чувство спокойствия и уверенности. Она взяла его за руку.
— Идем за столик.
Они заказали бутылку «Дом Периньон».
— В Буэнос-Айресе танго — это образ жизни. Я поведу тебя в старый квартал, в Сан-Тельмо. Там танцуют танго так, как нигде в мире. Там за один вечер из тебя сделают эксперта.
— Когда? — спросила Габриель. — Когда это будет?
— Черт побери! — раздался вдруг рядом голос Феликса Доннера. — Сеньор Монтера. Какой приятный сюрприз!
Он стоял возле столика, глядя прямо на них. Рядом с ним была Ванда. Монтера нехотя поднялся.
* * *
Шел дождь. Поль Бернар вылез из такси на углу улицы недалеко от Сены и расплатился с шофером. Это был район складов и транспортных контор, весьма оживленный днем, но совершенно безлюдный вечером. Профессор Бернар двинулся по тротуару, разыскивая адрес, который Гарсиа оставил для него, позвонив в Сорбонну. Аргентинец хотел срочно встретиться с ним, но, не застав Бернара на месте, продиктовал адрес секретарше.
Вскоре он нашел то, что искал — вывеску на одном из складов: «Лебель и Компания». Рядом с воротами он увидел маленькую дверь. Бернар толкнул ее, и она открылась. Он проскользнул внутрь. В складе было темно, но в небольшой стеклянной кабинке наверху горел свет.
— Гарсиа! — позвал профессор. — Вы здесь?
За матовым стеклом появился темный силуэт человека. Дверь кабинки приоткрылась, и кто-то произнес приглушенным голосом:
— Поднимайтесь.
Бернар бодро затопал по скрипучим деревянным ступеням.
— У меня времени не очень много, — говорил он, поднимаясь. — Одна из моих студенток, очень приятная девушка, пригласила меня поужинать с ней и проверить ее курсовую работу. Если все удачно сложится, я буду занят до утра.
Он распахнул дверь и увидел Тони Вильерса, сидевшего за столом прямо перед ним.
— Кто вы такой? — удивленно спросил Бернар. — Где Гарсиа?
— Не смог прийти, — ответил Вильерс.
Дверь позади Бернара закрылась. Он обернулся. За его спиной стоял Харви Джексон. Профессор почувствовал внезапный страх.
— Что происходит?
Джексон схватил его за плечи и усадил на стул.
— Сиди и помалкивай! Говорить будешь, только когда тебя спросят.
Вильерс достал из одного кармана «смит-и-вессон», а из другого — глушитель и прикрутил его к стволу.
— Вот эта штука нужна для того, чтобы было меньше шума, когда я выстрелю, — объяснил Тони. — Но я думаю, вы и сами это знаете, профессор.
— Послушайте, в чем дело? — воскликнул Бернар.
Вильерс положил «смит-и-вессон» на стол.
— Сейчас я вам все расскажу. О ваших телефонных разговорах с Аргентиной. О королях и капусте. О ракетах «Экзосет». И об одном человеке по имени Доннер.
Бернар, хотя и был испуган, начал злиться.
— Да кто вы такой, черт побери!
— Три дня назад я вернулся с Фолклендских островов и видел, как умирают люди. Я офицер двадцать второго полка британской Специальной воздушной службы.
