Розыскники снова переглянулись. Тысяча рублей золотом — сумма огромная. За такие деньги улицу с домами в городе купить можно.
После Петра Великого, часто бывавшего в иноземных странах, на Руси многое переменилось. Мужи лица брить стали, парики носить и платья немецкого да голландского покроя. И мода у богатых появилась — картины известных живописцев заморских в домах иметь. Однако ни Андрей, ни Иван и предположить не могли, что картины стоят так дорого.
— Что на картине было?
— Тьфу, срамота одна. И чего только князь в ней нашёл? Бабы голые там, да не одни — с чертями рогатыми. Порядочному человеку смотреть срамно.
— Ежели срамота такая, чего же князь тысячу рублей золотом не пожалел?
Дворецкий пожал плечами и развёл руками.
— Как она называлась?
Дворецкий полез в карман, достал смятую бумажку и протянул Лязгину.
— Вот.
— Ну и читал бы сам свои каракули.
— Неграмотный я, — вздохнул дворецкий.
Лязгин стал читать вслух:
— Рубенс Питер Пауль.
В комнате на короткое время воцарилась недоумённая тишина. Потом Лязгин продолжил:
— Питер — это понятно. Сам Пётр Великий называл себя Питером. А Рубенс — это что?
— Ей-богу, не знаю, — ответил дворецкий.
Андрей тоже не знал.
Лязгин продолжил:
— Вакханалии. Ага, это понятно — блуд. Можно сказать и проще — пьянка с бабами и разврат.
— Во-во, именно, — поддакнул дворецкий.
— И кому такая срамота нужна? — скептически спросил Иван Трофимович.
— Князь после приезда сию картину гостям показывал часто, хвастал. Охочие тут же нашлись — небось на цену кинулись.
— Может быть. А какого размера картина была? — поинтересовался Андрей.
Дворецкий развёл руки:
— Во! — и в высоту: — Такая! И в раме — красивой, резной, позолоченной. — Помолчал немного и добавил: — Тяжёлая. Пока вешали на гвоздь, намучались.
— Тебя как звать-то?
— Пафнутием.
— Тогда объясни мне, Пафнутий, как картину такого большого размера, тяжеленную к тому же, могли из дома вынести, да ещё незаметно?
Дворецкий побагровел. Он отвечал за порядок в доме и целость вещей, за работу прислуги.
— Не могу сказать, для самого загадка.
— Когда картина пропала?
— Вечером была на месте — сам видел. А утром… — он горестно развёл руками.
— Гости вчера были?
— Нет, только челядь — князь с княжной на бал ездили.
— Пафнутий, ты покуда побудь в коридоре.
Дворецкий вышел.
— Ну, Андрей, чего думаешь?
— Даже не знаю, что и сказать.
— И я тако же. Конечно, среди дворянства могут оказаться любители картин, но сильно сомневаюсь, что кто-то из них на кражу ночью пойдёт.
— Так холопа нанять могли, чтобы самим не попасться.
— А дальше? Ну принесут злоумышленнику эту картину. На стену он её не повесит — увидеть могут, князю Куракину рано или поздно донесут. Скандал! Он же не Манька-скупщица из Крапивного переулка. Ему потом в лучшем случае руки не подадут, а то и в ссылку сошлют.
— Неужели кто из слуг украл?
— Ага, чтобы у себя дома повесить да детей чертями пугать, — съехидничал Лязгин. — Думаю, не то.
— А если челядь украла, чтобы перепродать?
Иван Трофимович задумался.
— Что-то я о скупщиках картин не слыхал. Ценности — да, скупают — табакерки золотые, статуэтки серебряные. Так ведь не из-за красоты — из-за золота или серебра.
— Тогда тупик. Чтобы раскрутить преступление, надо знать мотив хотя бы — та же нажива, к примеру.
— Если один пьяный в кабаке другому пьянчуге бутылкой голову пробьёт, какой же тут мотив?
— Неподходящий пример.
— Пьяница в княжеский дом за картиной не полезет. Об истинной ценности её немногие знали — гости в основном, и все, заметь, — из дворянского круга.
— Про слуг забыл, а у них глаза и уши есть. Частая ошибка или заблуждение хозяев. Думают — свидетелей нет, на челядь внимания не обращают.
— Верно, — признал правоту Лязгина Андрей.
— И что же у нас получается? — попытался подвести первоначальный итог начальник розыскной экспедиции. — Дворяне красть картину не должны — это выше их устоев. Челядь не знает истинной ценности и не имеет сбыта — скупщиков на картины в городе нет. Кто же украл?
Оба выразительно посмотрели друг другу в глаза.
— Мотивов не знаем, подозреваемых — таковых нет. Тупик!
— Тупик, — согласился Андрей. — Но делать что-то надо. Сам Чичерин в курсе и от нас не отстанет. К тому же князь Куракин может и напрямую не то что с Чичериным — с самой императрицей поговорить. С такими результатами расследования нам тогда несдобровать. В лучшем случае пошлют в какой-нибудь заштатный городишко вроде Азова или Таганрога. Или в Оренбург — на помощь в поимке Емельки Пугачева.
