— Без пяти семь, — сказал первый и вдруг повернулся к задержанному.
— Эй, слушай, твоя Рыбная, она в самом деле далеко отсюда?
— Далеко.
— В пять минут с колымагой своей не доберешься?
— Невозможно это…
— Помни, мы проверим, правду ли ты говоришь.
— Я правду говорю.
— Проверим, правду ли ты говоришь, — повторил эсэсовец. — Через пять минут комендантский час.
— Я не успею. — Человек с тележкой побелел.
— А если тележку оставишь?
— Зачем?
— Ты не спрашивай, а отвечай. Если оставишь тележку, успеешь добежать?
— Не смогу.
— Посмотрим.
Воцарилось молчание. Потом эсэсовец сказал:
— Ну, Ганс, без пяти семь, пускай его!
— С тележкой?
— А как же, неужели без? Тележка-то его или нет?
— Мне в гору идти, я не поспею!
— Пошел, пошел, комендантский час еще не наступил!
— Позвольте мне остаться!
— Как это остаться? Тебя что, никто дома не ждет?
— Мать.
— И ты совсем не торопишься ее увидеть?
— Да ведь уже семь часов.
— Нет еще. Две минуты у тебя в запасе.
— Позвольте мне остаться!
— Raus![34] — крикнул эсэсовец и распахнул ворота. — Raus!
В долю секунды, уже нагнувшись, человек увидел кусок улицы, начинавшейся за воротами. Он закинул лямку на плечо, рванулся. Колеса завертелись, и тишина разлетелась прочь. Опустевшая, без единого прохожего улица наполнилась грохотом. Пустая тележка прыгала по камням, тень человека, как извивающийся паяц, дергалась и бежала вместе с ним. Человек, запряженный в тележку, ускорил шаги, стремясь поскорее одолеть крутой подъем. Он слышал, как эсэсовцы закрывали ворота, и решил, что они остались за оградой. Он смотрел только вперед. На башне костела часы пробили семь раз. Прозрачный металлический звук, неторопливо расплывавшийся в застывшем воздухе, заставил бешено забиться его сердце.
— Halt![35]
Человек остановился и, втянув голову в плечи, медленно обернулся. В тени забора стояли те двое.
— Stehen bleiben![36] — раздалось в тишине. Человек застыл, не сводя взгляда с идущих. Они остановились, не дойдя до него. Один из эсэсовцев взглянул на часы:
— Что, не знаешь, что уже комендантский час?
Человек с переброшенной через плечо лямкой молчал.
— Глухой?
— Нет.
— Не слышал, как било семь?
— Слышал.
— И что же?
— Господа…
— Что господа? — подхватил эсэсовец. — Что господа? — насмешливо повторил он.
— Вы же сами меня задержали!
— Что-о-о? Где это?
— Там, на плацу.
— Так ведь тебя отпустили.
— Поздно было.
— Но семи еще не было?
Человек с тележкой ничего не ответил.
— Ну так как же, было семь часов или не было?
— Не было, — прошептал человек.
— А теперь восьмой час.
— Да.
— Стрелять будем.
— Я не виноват, — дрожащим голосом проговорил человек.
— Объявление читал?
— Читал.
Эсэсовцы пошептались, потом один спросил:
— Живешь далеко?
— Там. — Человек высвободил руку из-под лямки и поправил на плечах сбившийся в складки пиджак.
— Иди.
— Я боюсь, — тихо сказал человек.
— Чего?
— Встретится кто-нибудь….
— Кто?
— Не знаю.
— Должен знать.
— Не знаю.
— Если наших встретишь, скажешь им, что мы тебя отпустили.
— Они не поверят.
— И правильно сделают.
Молчание.
— Позвольте мне назад вернуться. До завтра.
— Пшел!
Человек с тележкой повернулся и двинулся вперед. Колеса стучали по булыжнику, за спиной раздавались шаги немцев. Эта мешанина звуков, тишины и страха пронизывала дрожью его тело, но каждый шаг, приближавший его к дому, рассеивал опасения. «Они за мной следят, — думал он, — значит, ничего плохого не случится. Если повстречается патруль, они скажут».
Патруль появился внезапно. Два вооруженных немца, неожиданно показавшиеся из переулка, в удивлении остановились. Грохот тележки, разносившийся над вымершим городом, врывался в тихие улочки. Это он привел их сюда. И вот наконец они увидели человека, который производил этот страшный шум, разгуливая по городу после комендантского часа. Не говоря ни слова, они заученным, автоматическим движением сдернули с плеч винтовки. Только после этого патрульные заметили двух эсэсовцев, шедших поодаль.
— Пропустите его, — сказал один из эсэсовцев. — Он возвращается от нас, с Дембовой.
— Но уже наступил комендантский час.
— Знаем, знаем, — пренебрежительно ответил эсэсовец. — Он больше не будет его нарушать.
