Он кинул сигарету в камин, встал и подошел к креслу, куда положил раньше свою шляпу.
— Мне все понятно, миссис Ривертон, — повторил он, дерзко улыбаясь. — Вероятно, наша беседа вас немного развеселила, но я на вас не в обиде. Я совсем не понравился вам и не могу сказать, что вы очень понравились мне. Но это дело поручено мне полковником Ривертоном, и я буду выполнять только его указания или указания его адвокатов. — Она вспыхнула. Кэллаген с усмешкой заметил, что ее губы задрожали, а сама она еле сдерживала гнев.
— Ну что ж, мистер Кэллаген. В таком случае, мне кажется, я могу обещать, что уже завтра вы получите от моего мужа или от его юристов указание о прекращении расследования вами этого дела.
Кэллаген пожал плечами.
— Я этого не думаю, мадам, — сказал он. — Наверное, вы снова ошибаетесь, но я не стану раньше времени удовлетворять ваше любопытство объяснением почему. Юристам же я объясню все тогда и только тогда, когда они потребуют от меня отчета, но и тогда вы ничего не узнаете. Я самый лучший частный детектив в Лондоне, Селби и Ронс отлично знают это. Вы же, как; мне кажется, в этих делах полный дилетант.
Он взял шляпу и отправился к двери, но, открыв ее, остановился.
— Вы знаете историю французской революции, мадам? Так вот, в ней принимала участие одна женщина, которая, как мне кажется, была очень похожа на вас. У нее было все, что она ни желала, и она имела чертовски огромную власть. Когда однажды ей сказали, что ее люди голодают и у них нет хлеба, она ответила: «Так почему же они не едят пирожные?» В Америке таких людей называют чокнутыми. Спокойной ночи, мадам.
Кэллаген вышел и не спеша направился через Найтсбридж к Пикадилли. По дороге он закурил сигарету и принялся обдумывать это дело. Миссис Ривертон никак не выходила у него из головы. Наконец Кэллаген решил, что с этой женщиной будет очень трудно иметь дело.
Его удивляло, как же это полковник Ривертон умудрился взять себе в жены женщину на тридцать лет моложе. Но вскоре он перестал думать о разнице их возрастов, и его стали занимать мысли о физических достоинствах миссис Ривертон.
Несомненно, в ней что-то есть, думал Кэллаген. Она стоит и ходит так, как должна стоять и ходить настоящая женщина. Посадка головы почти королевская. Во всем ее облике проявляется какая-то неосознанная женственность. Даже блеск ее глаз, когда она расстроилась, заинтриговал детектива.
И она умела выбирать одежду. Он вспомнил ее шикарную вечернюю сумочку с инициалами из бриллиантов и пальто из оцелота.
В этом пальто было какое-то несоответствие. Кэллагену было непонятно, как такая женщина в вечернем туалете, как миссис Ривертон, могла надеть это пальто.
«Скорее всего, подумал он, она сама вела машину, когда ехала в город».
Кэллаген усмехнулся, представив себе ее за рулем машины, которую гнала в город с единственной целью — высказать то, что она о нем думала.
«Она холодна, как лед, — подумал Кэллаген, — но как раз это и придает ей определенный шарм. Она относится к тому типу женщин, которые притягивают к себе мужчин уже тем, что только делают вид, будто бы ничего не знают о своей привлекательности.
Типичная секс-бомба! И это не копирование кого-то, а все свое, личное. Такая может любого мужчину свести с ума, а в самой даже искорка чувства не разгорится. А почему бы и нет? Настоящие женщины все такие.
Она также рассудительна. Приглядывает за деньгами старика Ривертона».
Кэллаген снова задумался о порученном ему деле и о Джейке Рафано. Ему очень хотелось бы знать, почему Джейк сразу же примчался в Парлор-клуб и снизошел до разговора с ним? Здраво размышляя, детектив пришел к мысли, что, если Джейк проанализирует их разговор, то очень быстро догадается, что Кэллаген блефует и что у него нет ни единого факта, только подозрения, что Джейк облегчил Простака на восемьдесят тысяч фунтов и поставлял ему женщин и выпивку.
Вот если бы ему удалось запугать Джейка, тогда все было бы по-другому. Если Джейк перетрусит и выйдет из игры, то детектив доведет эту партию до победного конца.
Чертовски интересно быть сыщиком, подумал Кэллаген, ни одно дело не разворачивается так, как хотелось бы. Можно только мечтать, чтобы перепало дело ясное с самого начала до конца. Те, кто пишет детективные романы, всегда наперед знают, чем занять своих героев.
