Дункан хотел сказать, что «скоренько» по февралю и по августу — это очень разные «скоренько», что Джимми и сейчас уже не очень, и то, что запечатлеет дагерротип, будет совсем не тем, что принято называть «как живой». Но не сказал. Можно, конечно, пойти к Эшли и отменить заказ, но тогда кто знает, что ещё придумает эта скверная баба?
Она вправду любила своего сына. Всё лучшее, что было в их скудной жизни, доставалось Джимми. Ну, кроме портера, конечно. Даже хозяйка отеля была вынуждена это признать.
— Хорошо, миссис Макмангус. Но это последнее. После дагерротипии — сразу похороны.
Этой пьянчужке он больше не даст ни фартинга, а с мастером расплатится из рук в руки. Джимми не виноват, нет, не виноват.
2005 г., штат Миссури, США
Дин Винчестер смотрел на место, мать его, преступления, и думал только о том, как найдёт эту тварь и размажет по… по тому, по чему эту тварь можно размазать.
Чем бы оно ни было. Так размажет, что до финиша доедут одни уши.
Если у твари есть уши. А если нет ушей — то доедут одни кровавые сопли.
Руки тряслись. И помощник шерифа, парень едва ли старше Дина, это заметил. Как его фамилия? Мойс? Мур? Надо на бейдж внимательно…
Плохо. ФБР — синоним бесстрастности и этого, как его мать за ногу…
— Вы, наверное, из железа сделаны, — негромко сказал помощник шерифа не то Мойс, не то Мур. — Я, когда в первый раз увидел, блевал куда дальше, чем видел.
Возможно, Сэмми в эту минуту именно этим и занят. У него зазвонил телефон, он извинился и вышел, но у них с Дином в телефонах есть комбинация — ложный вызов. Ну, когда жмёшь три кнопочки и вроде как сам себе звонишь. Очень удобно, если надо срочно выйти, не навлекая лишних подозрений.
В город Либерти округа Клей их привела, как всегда, смерть, сочившаяся из газетных строчек.
— Надо ехать, — сказал Сэм, темнея лицом.
— Надо, — согласился Дин.
С серых газетных страниц улыбались мёртвые дети.
Они доехали аккурат к пятому случаю.
Подойти нельзя: полосатая лента натянута поперёк дверного прохода. Дин рад, что так. Вблизи это был бы полный песец. Потом. Они потом всё рассмотрят.
В центре маленькой комнаты с розовыми стенами (покрашено наспех, поверх не понять какого цвета) — дощатый стол, задрапированный некогда белыми простынями. Складки ткани держатся на булавках, даже отсюда видно. Сейчас простыни не белые, рябые. Буро-красно-белые, из-за засохшей крови встали коробом. Белый зонтик, которым пользуются фотографы, кажется, чтобы не было лишних теней. На столе — груда подушек, а на подушках девочка пяти лет. Ворох пшеничных кудрей. О таких говорят — очаровашка. При жизни. Девочка мертва никак не меньше недели, и…
Сэм вернулся.
Его губы слишком красные. Значит, таки блевал. А потом тёр губы, чтобы избавиться от мерзкого привкуса, хотя ни хрена это не помогает, но всё равно каждый раз трёшь.
— Вы установили, какими инструментами лицо… отделили от… — Сэм сглотнул, и на километровой его, жирафьей шее кадык проехался вверх и вниз. Дин тоже невольно сглотнул.
— Нет. — На бейдже помощника шерифа — «У. Мастерс». Не Мойс и не Мур. Как бы запомнить. — Что-то очень острое, может, скальпель… Экспертиза ещё не…
И У. Мастерс сглотнул с проездом кадыка под небритой шкурой. Прям конкурс.
К счастью, в этот момент прибыли суровые миссурийские медэксперты и оттеснили всех лишних в сторону.
— Ты датчик ЭМП включал?
— Да. Стрелка дёрнулась при включении, но потом — как приклеенная.
Сэм тяжело и косолапо, как старик, поднялся, чтобы поплескать в лицо из кухонной раковины.
— Хоть что-то общее есть?!
А что общего?
Мальчики и девочки, три мальчика и две девочки. От трёх до семи лет. Умерли непонятно от чего, каждый раз вроде по-разному. Но то, что с ними делали потом, делали уже с мёртвыми.
— Инсталляция, — сипло сказал Сэм, разгибаясь. — Это не монстр. На такое б…ство способны только люди. Зонтик, ты видел? Их фотографировали, Дин. Для каких-нибудь обдолбанных извращенцев. Это… не наше дело.
— Наше, Сэмми. Так и не выяснили, почему умерли совершенно здоровые дети. — Дин словно бы снова почувствовал тот запах. — Но даже если профиль не наш… Если это просто маньяк какой-то грёбаный, то он всё равно нечисть.
