Под моросящим дождем стынет и мокнет ее лицо. Бешено колотится сердце.
Чтобы сохранить прическу, она натянула на голову полиэтиленовый пакет. Избави Бог выглядеть загнанной дичью при встрече с Бёрье. Теперь, когда они увидятся вновь, она должна держаться с достоинством.
Бёрье сейчас дома. Она это знает. Она позвонила по телефону и проверила. Трубку сняла та, другая.
— Алло, Лена Мулин слушает.
Самоуверенная лахудра!
— Извините за беспокойство, мне нужен Бёрье Мулин, — проворковала Вивиан.
— Минутку, он сейчас подойдет…
Вивиан услышала его шаги и повесила трубку.
Лена Мулин.
Дурацкое имя.
Кажется, так зовут какую-то артистку. Лена Мулин? Да нет же, фамилия артистки Улин. Лена Улин. Совсем другое дело!
Как в лихорадке проходит Вивиан квартал от станции метро Уденплан до нового дома Бёрье. Как в лихорадке нарастает в ней возбуждение. Несмотря на вечернюю прохладу, щеки у нее горят. Внутри все дрожит. Ребра только что не стучат друг от друга. А желудок, как центрифуга, гонит по кругу желудочный сок.
— Ну чего я распсиховалась? — с упреком говорит она самой себе.
Но вообще-то неудивительно, что она нервничает. Она не видела Бёрье целых девять лет. Чтобы не встречаться с Вивиан, Бёрье, когда он хотел подкупить дочь приглашением на обед или билетами в кино, назначал Жанет свидания где-нибудь в центре города. Бёрье не хотел видеть Вивиан. Не присутствовал он и на бракоразводном процессе. По той или иной причине он желал ее наказать. Дни и ночи напролет она гадала: за что? И так и не смогла понять, за что он на нее сердит. Она ведь всегда была до глупости кроткой и до смешного преданной.
И тем не менее он ее наказывал.
Вивиан пытается дышать животом, делать долгие размеренные вдохи и выдохи. На улице сыро. Холод проникает сквозь летний плащ. Она ведь взяла с собой в дорогу только то, что могло пригодиться в жаркой Италии.
В Стокгольм она вернулась всего час назад. Чемодан оставила в камере хранения на Центральном вокзале. Она вернулась не для того, чтобы предаваться сомнениям, а чтобы вступить в переговоры.
В сточной канаве валяются влажные бурые листья, горемычные бурые листья. Уж скорей бы выпал снег и прикрыл их, чтобы они не выставляли напоказ всем встречным и поперечным свою наготу.
В асфальте отражается свет уличных фонарей. Плащ Вивиан шуршит при каждом ее движении. Витрины магазинов украшены рождественскими гномами и еловыми ветками.
В витринах висят гирлянды теплых, мерцающих тонов. Каждая витрина похожа на уютный дом, на красиво раскрашенную картинку, обложенную ватой и обсыпанную серебряными блестками. Вивиан вспоминает — и на секунду ей вдруг хочется оказаться внутри стеклянной витрины, а не снаружи.
