– Товарищи! Товарищи! Все на митинг! Все на бульвар!
Вера Эдуардовна взвилась и воскликнула:
– Жан, дорогой, я так счастлива! Ты вождь? Вождь? Почему же ты раньше не сказал, Жан? Я бы поняла!
– Не мог, детка, не имел права…– нетерпеливо ответил профессор и обратился к Виктору:
– Виктор Андреевич, сегодня надо решать, с нами вы или нет.
– Вы что, серьезно?– удивился Виктор.
– И весьма. Хотим поручить вам контроль за порядком на собрании. Осилите?
– Так вы серьезно? – понял Виктор.– Вот осел!
Брыкин видел, как по профессорской душе пробежали пурпурные пятна, но профессор только жестко произнес:
– Что ж, с такими, как вы, нам не па пути!
И улетел на бульвар.
На собрание Брыкин пришел вместе с Виктором. Бульвар уже был забит россыпями душ. Они перемигивались, как угольки в печке, и беспрестанно гудели. Жарко, было, хорошо. Над душами нависло штук десять огоньков, среди которых Брыкин узнал профессора, купца Богатикова и того, что выдавал себя за Пуришкевича. Вид у них был торжественный.
– Граждане! – взреял над собранием голос профессора.– Впрочем, почему граждане? Ведь все мы товарищи и друзья!
– По несчастью,– подсказал кто-то из толпы.
– Все мы члены одного большого коллектива. Что такое коллектив и в чем его сила – на этом вряд ли стоит останавливаться. Вы сами видели действие этой силы, когда мы всем коллективом боролись с ночным мяуканьем больной женщины! А насколько бесперспективна пессимистически настроенная бездуховная единица, каждый из вас убедился вчера!
Профессор остановился, а Пуришкевич выкрикнул:
– В качестве аплодисментов предлагается использовать крики «Ура!» – И затянул первым.
– Что же представляет из себя наш коллектив? – продолжал профессор.-Наш коллектив идеален. Идеален в прямом и в переносном значениях этого слова. Все это я говорю, чтобы лишний раз подтвердить тот неоспоримый факт, что в нашем коллективе, как ни в одном другом, созданы все условия для роста наших духовных сил.
– А на кой? – крикнул Виктор.
– Что? Кому-то непонятна необходимость духовного прогресса? – возмутился профессор.
– Лопух!-сказал Пуришкевич.– Чтоб стремиться!
– Куда? – не унимался Виктор.
– Товарищи! – недовольно крикнули из толпы.– Скажите сразу, чего постановлять надо! Постановим и разойдемся, нечего бюрократизм разводить!
– Минуточку,– остановил профессор.– Вот тут товарищ считает, что нам некуда стремиться. Это взгляд недалекого индивидуалиста, который не видит путей и целей духовного прогресса. Мы еще не знаем тех перспектив, которые откроются нам вследствие неуклонного роста наших духовных сил! Их даже невозможно представить, эти новые горизонты!
– Какие горизонты! Десяток новых могил? – крикнул Виктор.
Профессор проигнорировал его реплику.
– Кроме того, товарищи, не исключено, что все мы являемся объектом наблюдения внеземных цивилизаций. Эта тяжелая, но почетная миссия накладывает на нас определенные обязанности. Мы обязаны отстоять приоритет разума! И мы его отстоим!
– Ну, дожили,– протянул кто-то.– Обязаны теперь… Человек лежит – и все, главное, мимо!
– Браво, Жан! – воскликнула Вера Эдуардовна.– Браво!
– «Ура» надо кричать,– поправил Пуришкевич и заорал:– Ура!
– Дозвольте спросить,– послышался робкий голос. Это была монашенка.– О духовных силах было много говорено, а сил-то, почитай, и нету. Двадцать лиц лишь духовного звания, к тому же трое малого пострига. Разве ж это силы?
Современные души рассмеялись.
– Вот видите,– смеясь, сказал профессор,– видите, в каком виде мы можем предстать перед изучающей нас цивилизацией? Нам необходимо нивелировать уровень знаний, чтоб раздвинуть рамки…
– Кладбища! – опять крикнул Виктор.
– Но этот процесс, как все общественные процессы, нуждается в централизованном руководстве. И мы, наш Первичный Учредительный Комитет, принял решение создать аппарат управления!
По душам пробежал смешок. Всем, похоже, надоела длинная речь.
– Долой аппарат насилия! – крикнул кто-то.
– А-а? – раздался в толпе страшный голос.– Который про насилие? Ты про насилие? Да я тебя, контру застарелую!..
– Позвольте! – строго перебил профессор.– Вы не поняли! Никакого насилия…
