Одолень-трава - страница 154

— А это, Маша, мы с тобой.

— Интересно! Это мы идем на то поле или уходим с него?

— А и то и другое… Ведь человек, если куда-то пришел, значит, он откуда-то и ушел. Мы все время то и делаем, что уходим-приходим и приходим-уходим.

— Вот не знала, что ты еще и философ!.. А пейзажик очень симпатичный… Подари мне его.

— Нынче попроси последнюю рубашку, и ту отдам.

— Ну, рубашка-то у меня и своя есть… А картоночку я над столом повешу, для нее там как раз местечко имеется… — Маша взглянула на часы. — Не пора ли нам выходить-уходить?

— Пожалуй, — согласился Дементий, но с места не тронулся, даже не пошевелился.

Облокотившись на стол и подперев большими пальцами подбородок, он сидел лицо в лицо с Машей и открыто, не таясь глядел на нее счастливыми, радостными глазами. Чего таиться-то, если Маша все равно видит его «наскрозь»?!

В год 6496 (988).

…Приняв крещение, Владимир приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры… Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное.

…И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города на Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей и ими населил города.

В год 6500 (992).

…Пришли печенеги, Владимир выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль… Печенеги выпустили своего мужа: был он велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славой великою.

В год 6502 (994).

В год 6503 (995).

«Года называются, и только. Значит, по разумению летописца, в эти годы не случилось ничего достойного упоминания».

Викентий Викентьевич перевернул несколько страниц в «Повести временных лет».

В год 6545 (1037).

Заложил Ярослав церковь святой Софии… И стали при нем монастыри появляться.

И любил Ярослав книги, читал их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются люди. Как если бы один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное. Велика польза от учения книжного… Книги — это реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах неизмеримая глубина…

«Как хорошо-то сказано: книги — реки, напояющие вселенную!.. И сказано это почти тыщу лет назад…»

С конца X до середины XII века на Руси было построено около десяти тысяч церквей и монастырей, в которых насчитывалось не менее восьмидесяти пяти тысяч книг различного содержания. Но если заложенная Ярославом киевская София стоит и по сей день, то от книг того времени не осталось и следа, все сгорели во вселенском пожаре, заполыхавшем над Русью с приходом кочевников. Сотни монастырских библиотек, тысячи и тысячи бесценных фолиантов были преданы огню нахлынувшими из азиатских степей варварами…

Викентий Викентьевич закрыл книгу, смежил глаза и погрузился в глубокое раздумье.

Ему хотелось связать только что прочитанное с нынешним временем (а такая связь — в этом он был уверен — должна существовать), но мысль ускользала, уходила куда-то в сторону, не давалась. Отдельно думалось о том далеком времени, отдельно виделся нынешний день. Но ведь прочитанное написано не кем-нибудь, а нашими предками, нашими прародителями, и как же это так — родители отдельно, а их дети, их потомки, — тоже отдельно? Прошли века? Но века — не шашлычные куски, переложенные луком и нанизанные на шампур времени. Шли века, и по этим векам шел в общем-то один и тот же народ — русский народ…