– Ты здесь? – он почти ничего не видел, и от этого становилось жутко.
Послышался громкий плеск, потом скрипнули доски: видимо, кто-то – конечно, Черет, – стал взбираться по деревянной лесенке. Перевалился через край настила, выдохнул:
– Здесь, – устроился поудобнее и, помолчав, пожаловался:
– Там, внизу, вода приходит из реки сквозь железные прутья и уходит в реку, тоже сквозь железо. Но это другая река... Тяжело в чужой воде.
– Ты... сможешь здесь жить? – испугавшись, шепотом спросил Берко.
– Смогу, наверное. Но здешняя вода не хочет меня принять. А, значит, не поможет...
Берко виновато завозился, не зная, что ответить. Он уже различал бледное лицо приятеля, хотя угадывал его чувства скорее по голосу. И теперь гадал, винит ли его Черет в том, что произошло? Решившись, мальчишка спросил:
– Черет, а почему наместник сказал, что ты мой должник? Разве ты мне что-то должен?
Кажется, приятель смутился. Но не стал отпираться:
– Да, – кивок головы был отчетливо виден, – у нас так принято, если тебе спасают жизнь. Но сначала ты ни о чем не просил, а потом... я подумал... ну, в общем, я решил, что не стоит самому напоминать. Меня все уговаривали не признаваться. Мои так радовались, что я удачно тебя провел.
Черет тоже завозился. Добавил в сердцах:
– Этот человек, наверное, колдун. Откуда он узнал про нас с тобой?
Берко и сам подозревал наместника в колдовстве. И, услышав слова Черета, поежился. Одно дело – рассказывать страшные истории в компании сверстников или пугать боязливых сестренок, и совсем другое – самому оказаться в страшной сказке.
– Ты с ним говорил? – нетерпеливо спросил водовик.
– Да. Только не я с ним – это хозяин мне отдавал приказания. Велел... объяснить тебе, что ему нужно, – вспоминая холодные глаза Стригура, с трудом выдавил мальчишка. – Ты ведь и сам уже догадался: он... откуда-то узнал, что ты учишь людей находить клады. Считает, ты любого можешь научить...
– Так скажи ему, что я ничему людей не учу – всего лишь избавляюсь от одолень-травы. А что она в человеке разбудит, от меня не зависит.
– Я... говорил. Только он не слушает. Требует, чтобы ты подчинился. Черет, эта... одолень-трава, она уже сильно в тебе разрослась? Скоро нужно будет от нее избавляться?
– Скоро, – Черет помолчал. Заметил с отчаянием:
– Он все предусмотрел и очень хитро подстроил, этот колдун... И зачем ты пошел к нему на службу?
– А меня никто не спрашивал, – обиженно буркнул друг. – Наместник приказал отцу, тот и отдал. В счет долга.
– Долга, – повторил Черет. – Везде долг, долг, долг. Но я все равно не понимаю... Ну, «научу» я какого-нибудь человека. Чему? Ведь в каждом просыпается свой дар, заранее не угадаешь. А дальше что? Когда во мне больше не будет одолень-травы, что сделает этот... наместник? Он меня отпустит?
– Нет, – то, что Стригур не отпустит водовика, Берко знал точно.
– А что тогда?
– Думаю, заставит тебя снова проглотить семена одолень-травы: он уже послал за ними людей.
– Ты рассказал? – голос Черета кольнул неприязнью.
Берко невольно отодвинулся подальше, ухватившись за край настила. Почувствовал, как глаза наполняются слезами. Слишком несправедливым было все происходящее.
– Не плачь, – примирительно заметил водовик. – Он все равно как-нибудь узнал бы. От тебя или от меня. Мне даже хочется сделать все, как он приказывает, а потом посмотреть на его лицо. Когда он поймет, что никакие клады этот человек не отыщет. Кстати, ты не знаешь, кого он выбрал?
– Господин наместник сказал, что начнет с меня, – Берко глубоко вздохнул, пытаясь прогнать минутную слабость. Но слезы все равно потекли. Он торопливо вытолкнул из себя:
– Это не я сказал про одолень-траву, он уже знал. Я всего лишь подтвердил. Он еще смеялся: «Если водовик тебя не одарит, то через пару дней лопнет, как перезрелая ягода». Я не хочу, чтобы ты лопнул.
Тонкая ладонь Черета легла ему на колено:
– Ну, что ты? Это я сам виноват. Тебе сейчас передать одолень-траву?
– А что для этого нужно?
– Ничего.
– Нет, погоди. Давай, я скажу ему... господину наместнику, что ты можешь это делать только на свободе. У реки. А то он никогда тебя отсюда не выпустит.
