Наконец конь остановился на берегу. Потянулся к воде. Берко неуклюже сполз на землю. Продолжая петь, опустил невесомое тело Черета в воду, наклонился, пристально следя, как оно растворяется, исчезает. Хотелось зареветь, но слез почему-то не было. Он разрешил мелодии смолкнуть, позвал тихонько:
– Черет? Черет, отзовись. Тишина. Берко вспомнил, как старик-чародей уговаривал его спеть реке. Опустив руки в воду, заставил пересохшее горло вытолкнуть новую песню. Требуя: «Ответь – что с ним? Он будет жить?». И незнакомый голос-мелодия ответил: «Он здесь, во мне, значит, с ним все хорошо. Спасибо, что вернул моего ребенка. Но он не сможет тебе ответить – ни сейчас, ни позже» «Но... почему?» «Сейчас его нет. Просто нет. А когда он родится, то не вспомнит о прежней жизни...», – журчащий голос умолк. Потом, словно опомнившись, опять всколыхнулся: «Ах да, его долг... Чего ты хочешь от меня, человек?» «Мне ничего не нужно... Нет, пусть Черет вспомнит меня... когда родится» «А также – несвободу, бессилие, смерть?.. Ты этого хочешь?», – голос ласково укорял. И Берко смутился: «Ну... тогда пускай мы познакомимся заново. Прошу тебя. Я буду знать его, а он... ему будет казаться, что мы давно знакомы». Плеск реки, в котором долго-долго нельзя было разобрать ни слова. Наконец, тихий шепот: «Хорошо, я подумаю. Приезжай сюда весной, человек. Выпьешь талой воды, споешь мне песню. Вот тогда и поговорим». «Спасибо», – Берко, шатаясь, отошел, прилег на траву. Устало подумал, что немного отдохнет и можно возвращаться... домой, к Лену.
© Copyright Александрина Ван Шаффе
