Мальчик, попытавшись ответить, снова закашлялся, и старик, точно спохватившись, протянул руку. Поводил перед лицом Берко, сказал недоуменно:
– Ты можешь говорить. Не знаю, что ты себе придумал, но голос никто у тебя не отнимал.
То ли от его уверенных слов, то ли от чего-то другого, но паренька отпустило.
– Спасибо, – хрипло произнес он. – Я... не знаю, что на меня нашло.
– Так мы едем? – повторил старик.
– Я... еще ничего не решил.
Но тут вмешался Лен. Торбанщик поднялся и заслонил собой друга:
– Господин, конечно, тебе позволено многое. Но я никуда не отпущу своего ученика.
– Он вернется завтра после полудня.
– Нет.
Они бы еще долго мерились взглядами, но тут прозвучал голос Берко:
– Я хочу спеть. Пожалуйста, не вмешивайся, господин... Лен, ты тоже.
В его голосе было столько сдержанной муки, что торбанщик и старик не нашлись, что ответить. Только переглянулись. А первый звук уже взлетел, наполняя воздух неясной тревогой. Эта мелодия не была похожа на ту, что рождалась, но не могла выплеснуться ночью. Сейчас в песне Берко слышались крики, лязг мечей. И частые удары набата... Когда он замолчал, старик поглядел на Лена:
– Что скажешь?
– А что тут сказать? Набег нас ждет, – хмуро заключил торбанщик. – Господин, ты Ясора предупреди. Только прошу, не говори, что мой ученик беду накликал.
– Хорошо. Мальчик, пойдем, проводишь меня. Да не увезу, не увезу я его, торбанщик. Даю слово.
Старик развернулся и вышел.
* * *
Гость держал лошадь в поводу, но уезжать не спешил. Рядом переминался с ноги на ногу Берко. Как всегда после спетой мелодии внутри царила гулкая пустота, пареньку было холодно и неуютно. Словно тяжелая работа высосала все силы. Поспать бы. Но он терпеливо ждал, когда старик скажет то, зачем позвал его.
– Прощай, ученик торбанщика, – наконец, негромко начал колдун. – Не держи на меня зла за то, что пытался принудить тебя. Обещаю, я больше не стану этого делать. Я и раньше бы не пытался, если бы знал, что ты не сможешь того, к чему не лежит душа. Раз не хочешь просить за Стригура – реку не обманешь. Жаль, слишком поздно я догадался. Только ребенок вроде тебя может сам себя лишить голоса. Чтобы не пришлось выбирать...
– Я не...
– Значит, твой дар. Я к этому точно не причастен, поверь. Так ты не держишь зла?
– На тебя? Нет. – Берко смутился. – Ведь Стригур – твой родич. Но я, и правда, не могу...
– Да ведь и я о том же. Удачи тебе. И не забывай своего приятеля Черета...
* * *
Два дня в крепости царила тревожная собранность. Но время шло, вестей не было. И даже Лен, обычно безоговорочно верящий ученику, под вечер второго дня не выдержал:
– Выходит, ты обманул его?
Мальчик не ответил. Словно не услышав, извлек негромкий звук из торбана.
Они сидели на крылечке. Лен прислушивался к неторопливой жизни поселка, Берко разучивал первую мелодию. Время от времени получая нагоняй от учителя: это только казалось, что торбанщик не обращает внимания на его занятие.
Топот копыт и стук в ворота разорвали сонную тишину. Лен напрягся, Берко по-прежнему терзал струны непослушного инструмента. Рука учителя заставила его остановиться. А к гонцу уже спешил Ясор. С крыльца, где сидели ребята, разговор не был слышен, но когда сотник отпустил посланца, то сам подошел к ним. Сообщил:
– Был набег. Отбились. Князь на подмогу дружину прислал. И вот что странно – мимо нас степняки шли. Наш городец не в глуши – на дороге – стоит. Как же они проскочили? И назад должны были тем же путем бежать. А нету... Ты понимаешь, в чем дело, Лен?
Парень дернул худым плечом:
– Откуда мне знать? Разве что колдун нас заколдовал. Наложил невидимость.
– Зачем ему это?
– У него спроси.
Воин перевел взгляд на Берко:
– Чего старик от тебя хотел?
– Чтобы я спел... реке, – мальчишка сообразил, что сболтнул лишнее. Добавил:
– Он запретил об этом рассказывать.
– Понятно, – Ясор помрачнел.
– Берко, сходи в погреб – принеси холодного кваса, – велел Лен. И так глянул, что даже дурак бы понял – быстро не возвращайся.
О чем они говорили, мальчик так и не узнал, но сотник перестал смотреть на него хмуро и настороженно. А торбанщик потом, когда одни остались, сказал:
