Пожилой доктор Кенни суетлив и любопытен, но как участковый врач нареканий не вызывает: он из тех медиков, которые считают, что вызовы на дом позволяют собрать необходимые данные для постановки диагноза. Ведешь его наверх, в спальню Сьюзен; синяки у нее на лице пестрят всеми цветами.
Спустившись в гостиную, он просит уделить ему пару минут.
– Конечно.
– Случай неочевидный, – начинает он. – Пациентка еще не в том возрасте, чтобы падать на улице.
– В последнее время она бродит как в тумане.
– Да, она и мне так сказала, слово в слово. Могу я спросить: вы ей приходитесь…
– Я ее квартирант… нет, скорее, наверно… крестник.
– Хм. И кроме вас двоих, в доме ни души?
– В мансарде снимают комнаты еще двое жильцов. – Ты не решаешься возводить Эрика в ранг второго крестника.
– А родные у нее есть?
– Есть, но в данный момент она от них… так сказать… отстранилась.
– И никто не оказывает ей поддержку? Кроме вас, разумеется?
– Думаю, никто.
– Случай, повторюсь, неочевидный. Как вы думаете: она, часом, не прикладывается к бутылке?
– Нет, что вы, – следует твой поспешный ответ. – Она вообще не пьет. Терпеть не может спиртное. В частности, по этой причине она ушла от мужа. Он алкоголик. Пьет баллонами и галлонами, – зачем-то добавляешь ты, не успев придержать язык.
Для себя ты отмечаешь два факта. Во-первых, ты лжешь на автомате, чтобы выгородить Сьюзен, хотя, возможно, правда была бы к ее пользе. Во-вторых, ты начинаешь понимать, как ваш роман – точнее, ваше сожительство – выглядит со стороны.
– А позвольте спросить, чем она занимается в течение дня?
– Э-э… волонтерской деятельностью… в благотворительной организации.
Еще одна ложь. Сьюзен упоминала такую возможность, но ты воспротивился. Счел, что она сама нуждается в помощи – где уж тут помогать другим.
– Но не с утра до ночи, правда же?
– Ну, наверно, еще… ведет домашнее хозяйство.
Он оглядывается. Дом крайне запущен. Понятно, что твои ответы не удовлетворяют доктора. Что ж, ничего странного.
– Если случится рецидив, – говорит доктор, – нас обяжут провести расследование.
Подхватив свой чемоданчик, он уходит.
Расследование? – звучит у тебя в ушах. Расследование? Он почуял вранье. Но что тут расследовать? Наверное, он догадался, что ты ее любовник, и заподозрил, что женщину здесь избивают. Опомнись, говоришь ты себе: стремясь сделать так, чтобы она не прослыла алкоголичкой, ты подставляешь себя под обвинения в рукоприкладстве. Как видно, доктор вынес тебе последнее предупреждение.
Еще не факт, что полиция заинтересуется этим делом. Можно припомнить случай двухлетней давности. Вы со Сьюзен садитесь в машину, проезжаете с четверть мили и замечаете на тротуаре повздорившую парочку. Мужчина угрожающе надвигается на женщину – и у тебя в голове возникает сцена в доме Маклаудов. Уличный хулиган пока не ударил свою спутницу, но уже замахнулся. Вполне возможно, что оба пьяны – сразу не определишь. Ты опускаешь стекло, и женщина вопит: «Звони в полицию!» Теперь этот сграбастал ее в охапку. «Звони в полицию!» Примчавшись домой, набираешь 999, и за вами тут же приезжает патрульная машина, чтобы, согласно поступившему сигналу, вы указали место вероятного преступления. Скандалистов там уже нет, но через две улицы вы их настигаете. Они стоят метрах в трех друг от друга, во все горло обзываясь последними словами.
– А, этих мы знаем, – говорит молодой констебль. – Вечно у них семейные разборки.
– Вы не собираетесь его задерживать?
С этим констеблем вы почти ровесники, но он много чего повидал и не в пример лучше знает жизнь.
– Видите ли, сэр, мы не вмешиваемся в домашние конфликты. Разве что в самых крайних случаях. А тут – ну, поскандалили малость. Вечер пятницы, святое дело.
И отвозит вас домой.
Сейчас до тебя доходит, что ты требуешь официального вмешательства в чужую жизнь, никого не впуская в свою. Осознаешь, между прочим, и то, что твоя правдивость сделалась опасно гибкой. И задаешься вопросом: не следовало ли тебе тогда выскочить из машины и оттащить того бузотера?
* * *
Одна из твоих проблем заключается в следующем: долгое время ты попросту не веришь, что она пьет. Как такое возможно, тем более что у нее муж – алкоголик и спиртное внушает ей отвращение? Она даже запаха не переносит, равно как и дутых эмоций, которые провоцирует алкоголь. Маклауд от выпитого становится еще более грубым, злым и слезливо-сентиментальным; когда он, схватив ее за волосы, поднес ей к губам стакан, она предпочла, чтобы херес лился на платье, но не в горло. К слову: за всю свою жизнь она ни от кого не видела примеров противоположного свойства: чтобы алкоголь придавал шик, помогал, если нужно, расслабиться, повышал настроение, диктовал меру и время.
