После Камани заговорил Игорь, кент Маха, тоже с седьмого отряда:
— Глаз рыба еще та. Поначалу, когда он пришел на зону, ему дали кличку Хитрый Глаз. Сейчас его здорово заморили. Если подуплить, думаю — колонется.
Глазу пришла от сестры из Волгограда посылка. Вечером пошел в посылочную. Она находилась в одном из бараков на втором этаже. Старшей в посылочной была добродушная женщина-пенсионерка Ирина Матвеевна, до того располневшая, что, когда шла — переваливалась с ноги на ногу, как гусыня.
Глаз получил до этой три посылки. От первой, когда принес в отделение и вытряхнул из наволочки на кровать, — ничего не досталось: налетели пацаны и расхватали. Из второй перепал пряник и конфета. Третью он в отряд брать не стал, а по вечерам приходил и ел.
Зайдя в посылочную, поздоровался и назвал свою фамилию. Чернявый воспитанник, помощник Ирины Матвеевны, Лева Вольф, вскрыл посылку. В ней были конфеты, печенье, пряники, двухлитровая банка компота и четыре большие головки чеснока. Ирина Матвеевна, взяв две головки, тихо спросила:
— Можно?
Глаз кивнул. Лева смотрел на компот большими черными навыкате глазами. У Левы самая блатная на зоне работа. Но роги и воры из своего отряда требовали от него продукты, и он таскал им, незаметно набирая из посылок. Лева был спокойный до удивления и не наглый.
— Я возьму у тебя банку, — Лева кивнул на компот, — а тебе заместо нее вот, — и он из-под стола достал банку сгущенки.
Будь на месте Левы кто-то другой, он бы и спрашивать не стал.
Глаз с посылкой встал за столик. Посмотрел на чеснок. Но есть не стал. Чеснок не любил. Проткнул банку сгущенки в двух местах и стал тянуть молоко. За столом с ним стоял Арон Фогель. Он третий день ходил в посылочную. Арон ел не торопясь, а Глаз, потягивая сгущенку, смотрел на остроконечный ромб с красной полоской на нижнем конце. Арон на днях вступил в актив. Стал санитаром отделения. Это низшая должность в колонии.
У Арона — полпосылки продуктов. Лева — земляк Арона — подкладывал ему продукты. Он так делал землякам и тем, кто ему в отряде нравился.
Подошел Малек. Он не столько из своей ел, сколько из посылок Глаза и Арона. И они могли брать продукты у Малька.
Ребята пошустрее, такие, как Малек, по неделе ходили в посылочную, так как ели из чужих посылок.
У Глаза продуктов — меньше половины. Он сунул в карман несколько пряников и конфет для Антона и пошел в отряд. Если взять больше, то пацаны у отряда, заметив отдутый карман, вдруг сварганят.
Свои же ребята, но из других отделений, иногда у входа в отряд растаскивали чуть ли не всю посылку. Это называлось варганить.
Рога, воры, шустряки в посылочной никогда не ели. Они забирали продукты и в отделении вытряхивали из наволочки на кровать, себе ничего не взяв. И пацаны налетали.
Воры, выбрав шустряков, кто мог работать на начальство, стали ушибать их, говоря, чтоб они признались. Самым забитым из шустряков был Глаз. Им занялся Каманя.
Он пришел в обойку и отозвал Глаза в дальний угол.
— Как дела? — улыбнулся он.
— Нормально, — ответил Глаз, а сам подумал: «Что ему надо?»
— Ну, а как твои успехи? — все так же улыбаясь, спросил Каманя.
— Успехи? — переспросил Глаз. — Я сказал: все нормально.
— Я понимаю, что у тебя все нормально, ну а насколько это нормально?
Глаз молчал. Думал.
— Ну-ну, думай, думай, я подожду.
— Каманя, не понимаю я, что ты спрашиваешь.
— Я спрашиваю тебя, а ты не понимаешь. Не может быть такого. Ты, Глаз, хитрый, не так ли?
— Хитрым Глазом звали вначале, а теперь просто — Глаз.
— Раз тебя хитрым назвали, значит, ты — хитрый.
Каманя перестал улыбаться, окинул взглядом обойку и, убедившись, что в цехе никого лишнего нет, кивнул на тиски.
— Для начала скажи, — он опять улыбнулся, — как эта штука называется?
— Тиски.
— Правильно. Тиски. А ты знаешь, для чего они предназначены?
— Ну, чтоб в них чего-нибудь зажимать.
— Молодец. А знаешь ли ты, что в них и руку можно зажать?
Глаз не ответил.
— Погляди на мою. — И Каманя показал левую кисть.
Рука изуродована.
— Видишь? Я тебе скажу — чтоб это было между нами — мне ее в тиски зажимали. И твою руку сейчас зажму. Не веришь?
