— Что ж, — сказал Глаз, — протокол составлять? Хотите, показания давать не буду, пока не дадите свиданку? Составляйте протокол без меня.
Бородин закурил «беломорину». «Я устал, а ты нам ох как надоел»,— говорил его взгляд.
— Ладно, раз не хочешь давать показания, иди в камеру. В другой раз. Мне сегодня нездоровится. — Он провел ладонью по лицу. — Свиданку дадим. Чуть позже.
Глаза увели в камеру. Только вошел, сразу спросили:
— Как дела?
— Неплохо.
В камере он рассказал, за что его вызвали с зоны. Конечно, зеки понимали, что не зря его вызвали, но ведь зек зеку не скажет, что грабанул ты и что ты кривишь. На следствии кривят все, пока не припрут уликами. И теперь камера будет наблюдать дуэль Глаз — Бородин.
В камере сидели восемь человек. Глаз да еще Женька Макаров, тоже привезенный с зоны, но взросляк, шли в несознанку за старые преступления. Вот за ними и наблюдала камера, расколют их или нет. Зекам интересно, кто выйдет победителем — уголовный розыск или уголовник. У Женьки преступление тяжелое — убийство. Вышак ему не горел — пострадавший умер через несколько дней. Но у него восемь лет сроку, и если его раскрутят, четыре добавят точно. И будет — двенадцать. Женьке — тридцать с небольшим, половину провел в тюрьмах и лагерях. А сколько еще сидеть? Он был среднего роста, бледный, но шустрый, половины зубов нет. И хотя он обвинялся в убийстве, был самый веселый. Духом не падал. Ему завидовали те, кто ждал небольшой срок. У них не укладывалось в голове, как он, которому, возможно, дадут двенадцать, ходит и шутит больше их, а они снопами валятся на нары, боясь получить два или три года.
Глаз с Женькой нашли общий язык и на пару балагурили.
Еще один мужик, лет сорока, шел возвратом с химии. Срок — полтора года. Половину отсидел. Иван, сосед Глаза по нарам.
Прошло два дня. Глаза не вызывали, и он нервничал. Наконец, Бородин вызвал и составил протокол. Глаз рассказал то же, что и в письме. В преступлении его не обвиняли, и он считал: идет свидетелем.
Через день Бородин вызвал Глаза вновь.
— Сейчас устроим очную ставку с потерпевшим.
Из КПЗ привели двоих заключенных чуть старше Глаза. Они сидели рядом. Бородин посмотрел на стриженую голову Глаза, на пышные шевелюры ребят и сказал:
— Так, вас надо стричь, чтоб все были без волос.
— Федор Исакович, — встрял Глаз, — можно и не терять время. Мы наденем шапки, и не будет видно, кто с волосами, а кто без волос.
Когда ребята надели шапки. Глаз сказал:
— Я сяду посредине.
— Садись куда хочешь, — согласился Бородин.
Глаз слышал, как одного преступника, когда он сел между двумя понятыми, потерпевший не опознал. Об этом написано в книге «Сержант милиции».
Вошел потерпевший.
— Посмотрите на молодых людей. Кто-то вам знаком?
— Вот этого, что посредине, я видел тогда, в поезде. В тамбуре. Перед тем как выйти.
— Можете ли вы сказать, что он принимал участие в разбойном нападении на вас?
— Нет, не могу. Я слышал только голоса. Лиц не разобрал.
Глаз особо не переживал, что его опознал потерпевший. «Ведь я не отрицаю, что ехал с ним одним поездом. И не отрицаю, что он меня видел. Мы же вместе стояли в тамбуре. Попробуйте докажите, что я принимал участие в разбойном нападении».
Бородину очная ставка мало что дала.
— Ты с кем день рождения праздновал в прошлом году? — спросил Бородин в следующий раз.
— В прошлом году я был на зоне и день рождения ни с кем не праздновал, — сказал Глаз, а сам подумал: «Вот куда метишь».
Разбойное нападение совершено за день до дня рождения Петрова. Вот потому Бородин и хотел узнать, с кем праздновал, чтобы допросить. Припугнуть. Может, расколются.
— Да не о прошлом я говорю, а о позапрошлом.
— А-а. Тогда с Бычковыми.
— С кем из них?
— С Петькой и Пашкой.
— Где?
— У них дома и в лесу.
— А с кем ты еще в те дни встречался?
— Да в основном с ними. А так мало ли с кем. Прошло почти два года.
Бородин понял: Глаз ничего не скажет, и съездил в Падун, допросил Бычковых. Но без пользы.
— В первый этап поедешь в следственный изолятор, — сказал он через несколько дней. — А сейчас повидайся с родителями.
В кабинет вошли отец, мать и сестра.
