— Вы же сказали, что у вас её нет.
— Мы нашли её.
— Где?
— А как вы думаете? — спросил Корнелл.
Хэнд удивился:
— Если бы я знал, где она, не стал бы с вами связываться. Зачем мне все эти проблемы?
— Я знаю, — отозвался Корнелл. — Это-то меня и беспокоит.
— О чем это вы? — спросил ничего не понимающий Хэннинген. — Послушайте, вы же сказали, что убийца придет сюда, как только уберут охрану…
— Совершенно верно, — согласился Корнелл. — И я считал, что Сэм Хэнд — вполне подходящая кандидатура с заранее подготовленным алиби, которое означает, что он намеревался тайком явиться сюда. Да и мотив у него лучше некуда. Заменить Джейсона Стоуна, получив его миллионы и его власть. Именно это нужно Сэму. Но это совсем не то, что Сэм получит.
— Ничего не понимаю, — сказал Хэннинген.
— Зато Сэм понимает, — ответил Корнелл. — Убийца Стоуна спрятал папку там, где мы её нашли. Сэм приложил немало сил, чтобы разузнать, не у нас ли она. И поскольку он не знает, где она была, он не может быть убийцей.
— Благодарю, — сухо произнес Хэнд.
— Не за что, — ответил Корнелл. — Я же сказал, досье Джея у меня. Три страницы посвящены вам, Сэм. Грязные, мутные страницы. Джей Стоун заносил туда каждую грязную работу, которую вы делали для него. Помните пожар на складе в Филадельфии, который разорил Тома Галлоуэя? Это был чистейшей воды поджог. У Стоуна есть фотографии и свидетельские показания, касающиеся вашей роли в этом деле.
Хэнд выглядел потрясенным:
— Чепуха. Это всё ложь.
— Ничего подобного. Там есть сведения о подкупах, коррупции, подлогах — и всё касается вас. Всё это обойдется вам в тридцать лет жизни. Ничего не надо доказывать. Всё доказано Джейсом Стоуном. Неудивительно, что вам так хотелось заполучить эти бумаги, прежде чем вы займете место Стоуна. Теперь ничего не выйдет. Вы не получите ничего, кроме неприятностей.
Глаза Хэнда злобно блеснули. Хэннинген поднял свой большой револьвер, и на лице громилы отразилось отчаяние. Его плечи опустились.
— Всё-таки он очень похож на убийцу, — с надеждой в голосе произнес Хэннинген.
— Нет, он не убийца, — заверил его Корнелл.
— Тогда что нам с ним делать?
— Сдайте его Гутси, пусть посторожит.
— А потом?
— Подождем еще.
XIX
В 23.30 конгрессмен Айра Кич, сложившись словно перочинный нож, уселся в предложенное ему Корнеллом кожаное кресло. Он казался спокойным. Худое аскетическое лицо под длинными прямыми седыми волосами было сосредоточено, словно он принял какое-то решение, которое лишило его свирепости. Он устроил на костлявом колене свою отсыревшую шляпу, помолчал и, заметив, что Корнелл молча разглядывает его, заговорил звучным голосом, в котором слышалась ирония:
— У меня такое ощущение, что сейчас будет допрос. Последние дни спрашивал я, на этот раз вопросы, похоже, будут задавать мне.
— Совершенно верно, — подтвердил Хэннинген.
Толстяк посмотрел на Корнелла. В лодочном сарае было тихо. Туман снова сменился дождем, и стук капель по стеклу действовал успокаивающе. Но Корнелл был далек от состояния расслабленности. Всё шло не так, как он рассчитывал.
Салли сидела в кресле в противоположном углу. Позади неё стоял Гутси — угрюмый приземистый защитник. В дальнем конце, под окнами, на кожаном диване устроился Сэм Хэнд. Он, казалось, ушел в себя, полностью отключившись от происходящего. Время от времени внимание Хэнда привлекала лежавшая на столе возле Корнелла папка в кожаном переплете, но взгляд его был лишен всякого выражения.
— Перейдем к делу, — нетерпеливо начал Корнелл. — Пять минут назад вы попытались проникнуть в Оверлук, а когда увидели нас, попытались сбежать.
— Я испугался, — ответил Кич. — Не понял, что это ловушка и что вы поджидаете не меня. Я должен извиниться перед вами, мистер Корнелл. Что бы я ни сказал и ни сделал, ничем нельзя возместить ущерб, который я вам причинил. В свое оправдание могу только сказать, что действовал, по крайней мере сначала, совершенно искренне во всем, что касалось утечки информации по проекту «Циррус». Я был убежден, что вы предательски сообщали о нем нашим врагам.
— Ну а теперь? — поинтересовался Корнелл.
