Постепенно Головин выяснял характер своей будущей работы.
– Скорее всего, будешь работать с документами. Прежние помощники всё время с папками к хозяину бегали. Так и ты будешь, – заверил Вилли, когда они шли по территории усадьбы в направлении жилого корпуса.
Но, видимо, вспомнив какие-то инструкции, Вилли вдруг замолк, будто его перекрыли как вентиль и, что-то буркнув, развернулся и почти бегом удалился в сторону большого дома.
Пару раз снова удалось поговорить с Беном-механиком, поскольку они уже были знакомы. Но теперь Головин не лез напролом и задавал ничего не значащие вопросы, вроде: как много машин в гараже у хозяина, да как часто они куда выезжают, да что у них чаще всего ломается.
На эти темы Бен мог говорить бесконечно и безостановочно, рассказывая о газовых подшипниках и подробно описывая отличие лепестковых от динамических.
Из разговоров с ним Головин узнал, что в гараже у хозяина двадцать четыре машины, но самые ходовые это внедорожные «роджеры», которых было у них двенадцать.
При этом четыре из них были бронированными, остальные – обычными.
Машины имели газогенераторные моторы, газ заправляли свой – на территории имелась газоразделительная установка. Но если случалось заправиться в городе – такой возможности не упускали. Городской газ обходился на треть дешевле.
– Я свою работу люблю, я бы даже и перчаток не надевал, но хозяин велит. Раньше-то я весь по уши в масле был. Другие брезговали, а мне ничего – даже нравилось, – откровенничал Бен.
Головин поинтересовался самой любимой и самой неприятной частью его работы, и Бенджамин перечислил любимые операции, среди которых оказались переборка магнитного сцепления, замена подшипников – всё равно каких и где угодно. А ещё он обожал устранение псевдоуглеродного нагара. Но в этом направлении Головин вообще ничего не смыслил, и для него эта часть осталась «белым пятном».
А не любил Бен штопать борта от пулевых пробоин. Ну и мыть запачканные кровью сиденья.
Правда, тут ему помогала местная прачка – мисс Гудерия, которая отвечала за чистоту простынь, подштанников и наличие достаточного количества одноразовых салфеток всех назначений.
А ещё, что удивило Головина, мисс Гудерия отвечала за парк утилизаторов мусора, один из которых стоял под раковиной в ванной и у самого Марка.
– Так вот это я и не люблю, ведь это дело для лудильщика либо сварного человека, а я человек сугубо для механических работ, – рассказывал Бен.
– Но ты же не руками всё делаешь, небось, имеются всякие приспособления, приборы. Мистер Кейвен – небедный человек, наверное, покупает любое оборудование, – возражал Головин.
– Ну да. Только не моё это. А особо когда разрывным боеприпасам бахнут, так что вместо дырки – «звезда» с пятерню! – и Бен показал растопыренную ладонь для яркости картины.
Одним словом, из подробных и эмоциональных разъяснений механика Головин понял, что «солдаты» хозяина часто ездят на рискованные мероприятия и нередко возвращаются с продырявленными бортами и испачканными кровью сиденьями.
А ещё в самый последний свободный день Марк лично познакомился с одним из поваров хозяина – Наилем.
Наиль, по словам Вилли, отвечал за вторые блюда, перец, кардамон и молочные десерты. И половина этих терминов Головину была непонятна.
Знакомство произошло во время краткого перерыва, когда Наиль курил тонкую коричневую сигарету на лестнице, где и был застигнут новеньким.
– Привет, я Марк. А что это ты делаешь? – напрямую спросил Головин, сразу перейдя на «ты», поскольку усвоил здешние правила общения.
– Привет, парень, – ответил Наиль, затягиваясь и выпуская дым в потолок, – ты новый канцелярщик хозяина?
– Не знаю, мы с ним ещё не обсуждали вопрос моих будущих обязанностей. Но ты мне объясни, пожалуйста, то, что ты делаешь, это очень приятно?
– Ну, это достаточно дорого. Не работай я у хозяина, я бы по-прежнему жрал «чернушку» и чего-то изредка нюхал.
– Это я понимаю, но вот эта штука… Она очень дорогая?
– Полсотни за одну, – произнёс Наиль, снова затягиваясь и гипнотизируя новичка разгоравшимся на конце сигареты огоньком.
– Обалдеть! Я знал только двоих, кто в навигаторской школе позволял себе такое! – признался Головин.
