– Мы всё ещё в маскировочном режиме, нас никто не видит.
– А точно не видит? – усомнился Билли.
– Ну, если уж пограничные перехватчики разглядеть не сумели с их-то возможностями, то полиция и подавно, – заверил Головин, – я предлагаю, прежде чем выходить отсюда, поискать какой-то жратвы. Ну, хотя бы воды, а то неизвестно, как там снаружи всё обернётся.
– Нормально там обернётся, – отмахнулся Билли уверенно.
– Ну, может, и так. У меня, оказывается, обе мои карточки сохранились – вот тут, в кармане. И даже удостоверение.
– Повезло, – улыбнулся Билли.
– Так что подхватывай винтовку, и давай поищем здесь какие-то хранилища. Может, чего ценного найдём, чего ж просто так уходить.
– Ну давай, – согласился Билли и, почесав опалённую бороду, поправил куртку спортивного костюма. Винтовку он держал как-то нехотя, видимо, желая избавиться от неё поскорее. Головин же, напротив, держался за оружие крепко, поскольку оно давало ему чувство уверенности.
Они вышли в заполненный аппаратурой предбанник, потом Марк обнаружил ещё одну дверь, которую они прежде не заметили.
– Дверь, – сказал Головин.
– Похоже. А как открыть?
– Может, мы тут уже прописаны? – предположил Головин и дотронулся ладонью до приёмной панели.
Его предположение оказалось верным, дверь открылась, и он прошёл в узкий коридорчик, на потолке которого едва теплились осветительные панели. Это нельзя было назвать освещением, скорее, ориентиры, чтобы знать, куда двигаться.
За узким коридорчиком оказалось такое же тёмное, но просторное помещение, и когда Головин первым вошёл в него, он стал ощупывать стены в поисках какого-нибудь включателя.
Включателя он не нашёл, но тут сработала их с Билли прописка, и под потолком вдруг вспыхнули осветительные панели, после чего Головин с Билли увидели, что вдоль длинных стен, на откидных сиденьях слева и справа сидели штурмовики – такие же, в каких они стреляли, когда те пытались высаживаться на станцию.
Головин вскинул винтовку. Билли икнул от страха и тоже навёл оружие на одетых в чёрные доспехи пехотинцев.
Те отреагировали мгновенно, разом вскочив и с лязгом выкатив весь свой арсенал.
Головин прикинул, что их тут не менее двух десятков и у него с Билли нет никаких шансов. Секунда шла за секундой, Марк чувствовал, как к нему вернулся ужас, о котором он уже забыл.
Страх сковал его руки и ноги, а рядом трясся Билли, и от этого становилось ещё хуже.
– Ре… Ребята, а… Давайте разойдёмся по-хорошему… – произнёс Головин и сам не узнал своего голоса.
Десант стоял не шевелясь, ничем не выдавая свою реакцию на услышанное. И слышали ли они что-то? Может, у них какая-то частотная отсечка?
– Вы меня слышите? Я предлагаю разойтись мирно. Мы сейчас уйдём с корабля, а вы полетите обратно.
Пехотинцы продолжали стоять непоколебимой стеной, и только световые зайчики поблёскивали на срезах стволов их многочисленного оружия.
– Мне кажется… – промямлил Билли. – Они хотят, чтобы мы первыми опустили оружие…
– С чего ты взял? – уголком рта спросил Головин, не отводя взгляда от вражеского десанта.
– Ну, это… Кубитное видение…
– Ты же говорил, что тебя отпустило?
– Похоже, ситуация такая, что… Короче, давай опустим стволы первыми…
– Ты уверен?
– Ну, посмотри сам.
Головин посмотрел. Действительно, всё же было так просто – стоило настроиться, и стало понятно, что эти парни тоже не желают схватки, поскольку им не был отдан соответствующий приказ.
Они были озадачены и удивлены не меньше этих нежданных гостей – Головина и Билли.
– Ну, хорошо, – сказал Марк и опустил винтовку. Билли опустил тоже, но их противники ничего такого не предприняли, продолжая таращиться на них своими фасеточными экранами, по которым невозможно было понять настрой этих чудовищ.
– Ты что-нибудь понимаешь? – уголком рта спросил Головин.
– Они пытаются связаться со своими, им требуются санкции.
– А если санкции не дадут?
– Всё будет нормально… Я пока не знаю почему, но всё будет нормально… – пробубнил Билли, погружаясь в реальность картин кубитного видения.
– А вот! Они не смогли связаться!.. – сообщил он спустя пару мгновений.
Головин уже успел подумать, что теперь всё будет хорошо, как вдруг Билли вскинул винтовку и, громко закричав, стал расстреливать пехотинцев в упор.
