Обыкновенная иstоryя - страница 80
В Новый год Саша решительно сказала тетке Марье:
— Не пора ли нам поговорить?
Мать устала и легла, она с каждым днем чувствовала себя все хуже и хуже. Шампанское «брют» кроме Саши пить никто не стал, найдя его опять кислятиной, и ей досталась целая бутылка. Но выпив ее, Саша не захмелела, но почувствовала азарт.
— И о чем же ты хочешь поговорить? — тетка Марья тоже была трезва. Она, казалось, давно ждала этого разговора.
— Расскажи мне, наконец, почему ты семь лет не общалась с Ликой? Со своей младшей сестрой, — поправилась Саша, потому что тетка посмотрела на нее с удивлением. Какая еще Лика? — Что за преступление она совершила?
— А зачем тебе это? — с любопытством спросила старая дева.
— Я хочу вернуться в Москву. Но не с голыми руками как раньше. Не с папкой стихов и бездарной рукописью, а с фактами.
— Созрела, наконец, — удовлетворенно кивнула тетка. — Да, ты изменилась. Я вот уже несколько месяцев за тобой наблюдаю. Славика ты грамотно отшила. Научилась говорить «нет», причем так, чтобы понятно было с первого раза.
— Что, доложили? — хмыкнула Саша.
— А как же! Я ведь директор! У нас в Грачах и в булочную за углом не сходишь, чтобы весь город об этом не узнал и не обсудил. А зачем в булочную, а не в маркет? Кому водка, себе или на взятку? Перевод, что ли, прислали, если в чеке шоколадные конфеты? А что ты хочешь? Грачи!
— Расскажи мне про Лику все. А я уж подумаю, что из этого можно вытянуть.
— Теперь она, значит, Лика, — хмыкнула тетка. — Каким именем ни назовись, от прошлого не открестишься. Что ж… Про дом у озера ты знаешь. Мы его продали и все деньги отдали Лидке. С ними она и поехала в Москву. Деньги не растранжирила, надо отдать ей должное, вступила в кооператив. А вот почему я с ней семь лет не разговаривала…
— Ты еще упоминала о каком-то суде.
— Это тебе вряд ли поможет. Здесь дело семейное. Когда твоя бабушка Настя умерла, осталась ее доля в этой квартире и кое-какие деньги. Она ведь пенсию на книжку откладывала, все старухи так делают. Это их «гробовые». Мать моя была женщиной бережливой, да и жила на всем готовом. По грачевским меркам сумма в Сбербанке скопилась приличная. И мы с Анной были потрясены, когда пошли к нотариусу и узнали, что Лидка открыла наследство. Она ведь все деньги за дом загребла! Сначала подумали, что это какая-то ошибка. Но тут она прикатила. Лидка. Говорит: имею законное право. Какая-то квартира у нее нарисовалась, говорит, любые деньги мне нужны. Обставляюсь.
— Должно быть, сталинка на Соколе, — задумчиво сказала Саша.
— Рассорились мы вдрызг. Это ж какую совесть надо иметь? Я ведь Лидку еще не простила и не думала, что она опять в Грачи заявится, после того как…
— После того как? Ну! Договаривай!
— Ты ведь знаешь, откуда у нее эта фамилия? Бестужева.
— Она была замужем за каким-то Алексеем Бестужевым.
— Жениха она у меня увела, Саша, — горько сказала тетка Марья. — Я потому и замуж не вышла. Любила. И сейчас люблю, хотя узнала недавно, что Лешку моего убили. Это ведь она виновата, Лидка. Походя две жизни сломала, и ему, и мне. Это при ней он спился, потому что с Лидкой ни один мужик не уживется. А он гордый был, мой Лешка. Приходил ко мне, плакал перед тем, как в Москву уехать. Не могу, говорит, люблю я Лиду очень. Прощение просил. Она ведь все знала, — зло сказала вдруг тетка. — Лешка поначалу ко мне приходил, мы с ним хотели пожениться, а сестра перед моим женихом хвостом крутила. Красавец он был, веселый, шальной. Но при мне тихий, говорил, что детишек хочет, семью. А тут Лидка. Куда уж мне против нее! Артистка! Вот так и вышло, Саша, что ходил он ко мне, а женился на ней. И вот она приезжает, чтобы нас с Анной обобрать! Ни стыда, ни совести!
— А вы что?
— А что мы? По закону она права. Все три дочери являются наследницами. Мы ей все выплатили, до копеечки. А то бы квартиру эту пришлось продавать. И остались, Саша, нищими. А она с этими деньгами укатила обратно в Москву. Тогда-то я и перестала с ней разговаривать.
— Занятно. Могли бы в суд подать.
— Могли. Так я ж говорю, что мы овцы. Огласки побоялись. Это ведь какой стыд! Судиться с родной сестрой! А это, Саша, Грачи! Нам тут жить.
