— Струсили, в общем, — подвела итог Саша. — Да, из этого вряд ли что-нибудь вытянешь. Все сроки давности прошли. А его точно убили? Этого Алексея Бестужева?
— Так в сетях написали. В социальных.
— Ну, это еще не доказательство. Скажи мне честно, тетя, ты не пыталась отомстить сестре? Может, не сама, а наняла кого? В Лику ведь стреляли. А потом это письмо с угрозами. «Я тебя достану, Горбатова!» Горбатова, понимаешь? — и Саша пристально посмотрела на тетку.
— Куда уж мне, — усмехнулась та. — Из Грачей-то. Я тебя туда послала, к Лидке в Москву. Авось? Да, видать, ошиблась. Лидка над тобой верх взяла. Все она понимает. Выждала да и выжила тебя оттуда. Ты бы обдумала все, Саша, перед тем, как возвращаться.
— Я обдумала. В Москву вернется не мечтательница, не девочка для битья, не офисное мясо. Вернется Александра Адуева. Версия 2.0, — усмехнулась она. — Спасибо Лике за ее уроки. Сначала я составлю бизнес-план. Слабые места и ее, и Алика я знаю. И Ленки Поспеловой тоже. Еще у меня есть в активе Тафаев.
— Ты, часом, не пьяная? — подозрительно посмотрела на нее тетка.
— Я абсолютно трезвая. И удивляюсь себе. Надо же было быть такой дурой! — в сердцах сказала Саша. — Я, тетя, неприлично долго задержалась на старте. Все меня обошли, все, кто мог. Но зато я голодная. Крови хочу.
— Саша, ты что!
— Не переживай, это я в переносном смысле, не в прямом. Всех готова порвать. О! Вы еще узнаете, что такое цинизм!
— Саша, Саша… — покачала головой тетка Марья.
Но она уже не слушала. В основе каждого большого состояния лежит преступление. Лика не исключение. Обобрать сестер — это, конечно, не криминал, а вопрос совести. Но Саша была уверена: есть что-то еще. Надо копать. Ее охватил азарт. К черту сантименты! Действовать, действовать, действовать!
Но сразу же уехать в Москву ей не удалось. Мать совсем разболелась, пришлось задержаться. Время это Саша потратила с пользой. Она по деталям разобрала свои ошибки, совершенные за десять лет московской жизни, и сделала соответствующие выводы. Свободного времени у нее было полно, плюс библиотечный фонд, Интернет и каждый день свежая пресса. Это в Сашины обязанности входило просматривать все газеты и журналы и самое интересное вносить в картотеки. Она стала внимательно следить за биржей, за рынком, отслеживать важные политические новости — словом, держать руку на пульсе.
Саша знала, что скоро уедет в Москву, поэтому грачевское болото ее не затянуло. Местные кавалеры ее не интересовали, сплетни тоже. Да пусть говорят! Она с головой зарылась в книги, Инет и прессу. Помогли знания, полученные в годы ее «тафаевской» эпохи. Все, о чем она читала, Саша видела воочию. Теперь она все это проанализировала, разложила по полочкам. Вечером, в постели, она подтягивала английский, нацепив наушники. Мать все больше времени проводила в больницах, и комната оказалась полностью в Сашином распоряжении.
Тетка Марья хоть и жила безвылазно в Грачах, но Саша и сейчас нашла ее человеком неглупым, с которым, единственным, можно поговорить не о ценах на рынке и методах борьбы с муравьями и тлей. Все остальные Сашины знакомые погрязли в быту.
Книги, Инет, умный собеседник, иностранные языки, — все это ложилось в Сашину копилку. И то, что пришлось задержаться в Грачах, было только на руку.
Умерла Анна Павловна Адуева только следующей зимой. Врачи сказали: долго протянула с таким-то диагнозом. «Ну, наконец-то! — подумала Саша. — Я свободна!» Никакие угрызения совести ее не мучили, зачем жить приставкой к теле-ящику? Востребованный человек может долго протянуть даже со смертельным диагнозом, дух в плену у тела, которое давит на психику, будучи немощным, но и тело подчиняется порывам души и деятельному разуму. А ходить трижды в неделю на рынок, выискивая какую-то особенную сметану — это не миссия. По-человечески мать, должно быть жалко, но ведь Саша ее смерть не торопила. Ждала, когда все случится естественным образом. Что до чувств, так душа не рояль. Даже искусный пианист не вытянет из нее жалостливые звуки, если перед ним простая деревяшка.
Лидия Павловна на похороны сестры не приехала, но перевела на Сашину карточку деньги.
