Тогда будущие освободители пытаются обратиться к общественности, законодателям и производителям посредством писем, бойкотов, митингов, демонстраций и маршей. Но все эти усилия ни к чему не приводят. Каждая маленькая победа оказывается спорной. Невзирая на долгие годы лоббирования и написания писем конгрессменам, единственным крупным законом, принятым в США в новейшей истории остается Федеральный закон о защите животных, касающийся в основном тех представителей фауны, на которых ставятся опыты. Вместе с тем, не успели чернила на документе высохнуть, как угнетатели животных уже поспешили сгладить его и без того компромиссный и слабый эффект.
В результате их лобби из закона были исключены упоминания о сельскохозяйственных животных, равно как о грызунах. Учитывая, что 90 % экспериментов проводится именно на грызунах, проследить влияние закона на положение животных удается с большим трудом. Кроме того, в отношении всех остальных животных возможны любые акты жестокости, если они будут преподнесены как «необходимые» для исследовательского проекта. Поскольку сельскохозяйственные животные были исключены из закона, многие вивисекторы начали использовать свиней и овец, поскольку те оказались совершенно беззащитны. Связать руки жестокому ученому воистину непросто!
Злящиеся все больше зоозащитники страстно держатся за сомнительные победы, чтобы убедить себя в том, что эти победы существенны и значимы. Они требуют, чтобы законодатели обеспечили выполнение закона, но это задача не из простых, если учесть, что Министерство сельского хозяйства имеет слишком мало инспекторов и еще меньшую заинтересованность. Это приводит будущих освободителей к осознанию того, что законы хороши только тогда, когда есть желание им подчиняться.
Признавая подобные провалы, они обращают внимание на любые успехи, чтобы стимулировать свой оптимизм. Например, мы видим, что вегетарианство становится более приемлемым, чем раньше. Вегетарианцев в США сегодня больше, чем в прошлом. Но дальнейшее выяснение выявляет тот факт, что многие из так называемых «вегетарианцев» едят рыбу и птицу. Почти все эти «вегетарианцы» употребляют молочные продукты и/или яйца, тем самым, грубо говоря, заменяя твердую плоть на жидкую.
«Вегетарианцами» себя именуют от силы 3 % населения. Когда имеешь дело с нацией численностью 270.000.000 человек, 3 % могут показаться крупной цифрой, способной создать рынок специальных продуктов и магазинов. Но остаются целых 262.000.000 человек, едящих плоть, а число животных, убиваемых ради пищи, продолжает возрастать. Иначе говоря, 97 из каждых 100 детей, рожденных в этой стране, растут мясоедами.
Будущие освободители переключаются на проблему меха, область, в которой они могут видеть определенный успех. В конце концов, мех больше не в моде. К своему сожалению, они узнают, что меховые магазины открываются в странах Азии, то есть, индустрия попросту создала новые рынки сбыта, чтобы компенсировать утраченные. Далее будущие освободители узнают, что мех не в моде только в США и Англии, но по-прежнему популярен в некоторых европейских странах. А, зная о том, как мода приходит и уходит, они испытывают все большую тревогу по поводу пушных зверей и нынешнего табу на мех, опасаясь, как бы мода не вернулась.
Наконец, будущие освободители обращаются к индустрии тестирования на животных косметики и бытовых товаров. Будучи уверенными в том, что широкая общественность никогда не одобрит столь вопиющее угнетение животных, они бойкотируют компании, продающие эти продукты смерти. Когда очередная компания соглашается отказаться от опытов на животных, любители животных празднуют эту новость. Они наслаждаются тем, что доказали, что могут сражаться с системой с помощью бумажников. Чтобы поддерживать ощущение успеха им приходится игнорировать тот факт, что многие производители, которые утверждают, что больше не практикуют опыты на животных, доверяют проведение этих опытов другим компаниям или покупают тестированные на животных ингредиенты у поставщиков, чтобы использовать их в процессе изготовления якобы этичной продукции.
