— Скраф! — передернула плечами девушка. — Скраф — трус и лжец, но для меня хорошо, что он трус. В противном случае он мог бы принести голову тарага и положить ее перед входом в пещеру, в которой я сплю.
Фон Хорст в изумлении распахнул глаза.
— Так ты Ла-джа? — спросил он.
— Я — Ла-джа, но как ты узнал об этом? — В ее устах имя звучало как музыка — протяжное «а», мягкое «дж», и ударение на последнем слоге.
— Охранник сказал, что Фраг разрешил Скрафу взять тебя, если принесет голову тарага. Я запомнил твое имя; может быть, потому что это очень красивое имя.
Она не обратила внимания на комплимент.
— Я все равно в безопасности, — сказала она, — потому что этот великий трус просто убежит от тарага.
— Он так и сделал, — сказал фон Хорст, — но он принес с собой в Басти голову тарага.
Она испуганно спросила:
— Ты хочешь сказать, что Скраф убил тарага?
— Ничего подобного я тебе не говорю. Его убили мы с Дангаром, но Скраф отрезал его голову и принес с собой.
— Он никогда меня не получит, — яростно воскликнула Ла-джа. — Я скорее убью себя.
— Неужели нельзя поступить как-то иначе? Разве ты не можешь отказаться принять его?
— Если бы я не была рабыней, я могла бы; но Фраг пообещал меня ему, а раб не может возражать.
Фон Хорст неожиданно почувствовал сильный личный интерес — почему, ему было трудно объяснить.
Возможно, это была естественная реакция мужчины на страдания беззащитной девушки; возможно, свою роль сыграла и ее красота. Но что бы это ни было, он хотел ей помочь.
— А есть какая-нибудь возможность сбежать? — спросил он. — Мы сможем выбраться отсюда после наступления темноты? Мы с Дангаром помогли бы тебе и убежали бы сами.
— После наступления темноты? — спросила она. — Что такое темнота?
Фон Хорст печально улыбнулся.
— Я все время забываю, — сказал он.
— Что забываешь?
— Что здесь не бывает темноты.
— В пещерах темно, — сказала она.
— В моей стране темно половину времени. Когда темно, мы спим; светло между снами.
— Как странно! — воскликнула она. — Где находится твоя страна и как там может быть темно? Солнце сияет всегда. Никто не слышал о том, чтобы солнце переставало сиять.
— Моя страна очень далеко отсюда, в другом мире.
У нас другое солнце. Когда-нибудь я попробую объяснить тебе.
— Мне кажется, ты не похож на тех мужчин, которых я встречала. Как тебя зовут?
— Фон, — сказал он.
— Фон — какое странное у тебя имя!
— Более странное, чем Скраф или Фраг? — спросил он с улыбкой.
— Ну да, их имена не такие.
— Если бы ты услышала все мои имена, это показалось бы тебе еще более необычным.
— Есть еще, кроме Фона?
— Намного больше.
— Скажи мне их.
— Меня зовут Фридрих Вильгельм Эрик фон Мендельдорф унд фон Хорст.
— О, это я никогда не смогу выговорить. Мне больше нравится Фон.
Почему он сказал ей, что его зовут Фридрих Вильгельм Эрик фон Мендельдорф унд фон Хорст? Конечно, он жил с этим именем так долго, что для него оно звучало нормально; но теперь, когда он не в Германии, ни к чему ему такое длинное имя. Во внутреннем мире это не имело никакого значения. «Фон» было легким именем и отлично запоминалось — значит, он будет Фоном.
Тут девушка зевнула.
— Я хочу спать, — сказала она. — Я пойду в свою пещеру и посплю. Почему бы тебе тоже не поспать? Мы бы проснулись одновременно, и я показала бы тебе, как работать.
— Хорошая мысль, — воскликнул он, — но разрешат ли мне спать? Я ведь только что начал работать.
— Они разрешают нам спать, когда мы хотим, но, проснувшись, мы должны тут же начинать работать.
Женщины спят в отдельной пещере, за нами следит одна из Басти — ужасная старуха.
— А где я буду спать? — спросил он.
— Пойдем, я покажу тебе. В пещере рядом с женской.
Она вывела его на выступ и подвела ко входу в пещеру.
— Здесь спят мужчины, — сказала она. — Я сплю в соседней.
— Что вы здесь делаете? — спросил охранник.
— Мы идем спать, — ответила Ла-джа.
Тот кивнул; девушка пошла к себе, а фон Хорст вошел в пещеру для мужчин. Несколько человек спали на жестком полу, и он улегся рядом с Дангаром, который пришел с ним.
Фон Хорст не знал, сколько проспал. Он проснулся от громких криков, доносившихся снаружи. Сначала он не уловил слов, но когда крики раздались вновь — проснулся окончательно. Он узнал голос кричавшего.
