Я обыкновенно злорадствую, когда вижу, какъ женщина мститъ мужчинѣ за его самоувѣренность и властность… Въ вашемъ случаѣ я радоваться не могу. Вы — лучшій изъ людей, какихъ я видала — вы поплатились за другихъ, и это несправедливо…
Простите мнѣ это морализированіе. Но мы рѣшили съ вами писать совершенно искренно, и я не хочу — хотя могла бы — написать вамъ иначе. Я не защищаю Анну Дмитріевну, я ненавижу ее, но не могу оправдать и васъ, — вы все время смотрѣли въ себя и на себя, какъ всѣ мужчины… И тяжело расплатились за это…
Простите, дорогой… Вамъ и безъ того больно, а я еще такъ рѣзко касаюсь этого больного мѣста.
Конечно, вы правы, мой дорогой другъ. И я не буду ни объяснять, ни оправдываться. Да, я думалъ только о себѣ, когла поцѣловалъ эту чужую и чуждую мнѣ дѣвушку, когда предложилъ ей быть моей женой, когда привезъ ее сюда, въ мой родной уголъ, въ мою обстановку, въ мою жизнь… Мнѣ было хорошо, и я думалъ, что и ей будетъ хорошо…
И я принимаю ваши упреки, какъ принялъ и искупленіе — съ полной покорностью. Точно также покорно счищаю я съ себя тѣ комья грязи, которые летятъ въ меня изъ вашего «общества». Я знаю, что нельзя безнаказанно жить въ немъ, знаться съ нимъ: или долженъ заговорить извѣстными словами, взять готовыя фразы и отпечатанную мораль, или уйти отъ него навсегда, но уйти съ позорнымъ клеймомъ. Я предпочелъ второе, т. е. вѣрнѣе — не могъ поступить иначе…
И теперь, сидя въ моей глуши, глядя навсе это издали — я удивляюсь, какъ я могъ жить такъ, какъ я жилъ послѣдніе года? Знакомство съ вами, желаніе видѣть васъ какъ можно больше и чаще незамѣтно втянуло меня въ этотъ міръ лицемѣрія, мелочности, равнодушнаго презрѣнія ко всему, что не онъ, и жестокости къ тѣмъ, кто не хочетъ принять его символовъ вѣры. Да и символы ли это? Не общія ли правила, которыя всякій обходитъ втихомолку, чтобы не попасться? Ни смѣлости, ни оригинальности, ни ширины чувствъ или мыслей… Все мелко, эгоистично, мѣщански — прилично… Вотъ почему я много разъ говорилъ вамъ, повторяю и теперь:
— Не отдавайте вы вашего времени, вашихъ мыслей, вашего сердца этимъ празднымъ людямъ, которые ходятъ къ вамъ отъ нечего дѣлать, берутъ у васъ цѣлые часы вашей жизни, выматываютъ вашу душу и неизбѣжно заражаютъ васъ своей тревожной суетностью, своими вкусами и требованіями. Вы называете это «съ волками жить — по волчьи выть». Зачѣмъ? Вы только уясните себѣ разъ навсегда «зачѣмъ» и тогда все развалится само собою, и вы сами увидите сколько ненужнаго и маленькаго въ вашей жизни. Помните, вы разъ сказали мнѣ словами M-me де- Сталь:
— Все понять — все простить…
Я тутъ отвѣтилъ вамъ:
— Вы, должно быть, очень много понимаете, потому что очень много прощаете.
И вы мнѣ отвѣтили въ томъ же тонѣ:
— А вы очень многаго не понимаете и оттого такъ нетерпимы…
— Я думаю, что именно надо понимать, чтобы не прощать… Вы не хотѣли согласиться со мной. Не согласитесь и теперь… Всепрощеніе — большой грѣхъ. Надо знать, что прощать, а не оправдывать «пониманіемъ» всякія гадости, низости, гоненія, повальное холопство одновременно съ холопскимъ деспотизмомъ.
Вы любите изреченія, и я приведу вамъ одно изъ нихъ: русское общество представляетъ изъ себя восходящую лѣстницу господъ, если смотрѣть снизу, и нисходящую лѣстницу холоповъ, если смотрѣть сверху. Развѣ это не правда? И какая радость изъять себя изъ этой лѣстницы, жить особнякомъ со своими думами и безъ навязанныхъ кѣмъ-то мыслей и поступковъ.
Вы, конечно, возмутитесь! Такое существованіе — эгоистично, нужно прежде всего принести себя на пользу ближняго, а уже потомъ заботиться о своемъ душевномъ комфортѣ. Да! Вы отчасти правы. Но если то, что считаемъ нужнымъ дѣлать — дѣлать нельзя, а то, что разрѣшается — дѣлать не можешь?.. Счастливъ, кто можетъ совмѣстить это, — я не могу…
Вотъ чего я наболталъ вамъ. Можетъ быть, и не все вамъ по сердцу придется. Ну — не сердитесь. Если бы не ставилъ васъ очень высоко — не говорилъ бы такъ.
Спасибо вамъ за аттестатъ лучшаго изъ людей. Это — конечно, не вѣрно. Человѣкъ я не дурной, но гадостей въ жизни дѣлалъ много, настоящихъ гадостей, и одна изъ нихъ безъ сомнѣнія — моя женитьба.
