Его лицо было бледным, а после аварии он значительно похудел. Но в нем по-прежнему сохранился необъяснимый магнетизм, который не смог развеять даже сморщенный шрам, тянущийся от щеки к глазу.
Под тонкой тканью штанов проглядывались выступы от бинтов, покрывавших ногу от колена до бедра. Одна рука тоже была перевязана.
Оливер Морелли сообщил ей, что у Люка повреждены и внутренние органы. Одно из сломанных ребер проткнуло легкое. Но, по словам хирурга, пациент быстро шел на поправку.
Судя по всему, его отца в доме не было. Вместо него Люка развлекал Феликс, который широко улыбнулся при виде Эбби.
– Здорово, Эбби! – добродушно поприветствовал он.
Люк выразительно посмотрел на друга.
– Можешь идти, – обратился он Феликсу, в то время как девушка застыла в дверях. – Я позвоню, если что-нибудь понадобится.
– Есть, сэр!
Феликс шутливо отсалютовал и, подождав, пока Эбби войдет, вышел из комнаты.
Дверь захлопнулась, и внезапно наступившая интимная обстановка до предела взволновала Эбби.
Поскольку Люк хранил молчание, она отважилась начать первой.
– Привет, – невнятно пробормотала она, проведя ладонями по еле заметному животику. Сегодня на ней была плиссированная туника и черные легинсы, хотя они уже не скрывали ее меняющуюся фигуру. – Приятно снова тебя видеть.
– Да-да. – По его голосу было понятно, что он ей не верит. – Ты извинишь, если я не буду вставать?
– Конечно! – Эбби закусила нижнюю губу. – Ты, наверное, рад, что вернулся домой. Как чувствуешь себя?
Люк скорчил гримасу.
– Так же, как выгляжу.
– Ты отлично выглядишь. В любом случае гораздо лучше, чем когда я тебя видела в прошлый раз.
– И как же я выглядел, пока был в коме? – сухо поинтересовался Люк. – Судя по моему нынешнему виду, рискну предположить, что твои приступы тошноты вернулись.
Значит, про ребенка он помнит. Эбби как раз раздумывала об этом.
Настала ее очередь скорчить гримасу.
– Люк, это не смешно.
– А я разве смеюсь? – Он приподнял бровь. – Нет-нет, вовсе нет. – Повисла пауза. – Ты не ответила на мой вопрос. Или слишком политкорректна?
– Я особенно и не видела тебя в больнице, – сказала она, защищаясь. – Ты был весь в бинтах. И твоя внешность беспокоила меня меньше всего.
Он закатил глаза.
– И почему я тебе не верю?
– Без понятия. – Эбби резко выпрямилась. – Так или иначе, это правда.
Оливер Морелли предупреждал, чтобы она была готова ко всему. С тех пор, как Люка отпустили домой, он стал угрюмым и сварливым.
Хотя ему и назначили отдых, каждое утро он проводил за компьютером либо поучал своих работников в Джейкобс-Тауэр. Гостей он избегал. Казалось, его интересовала только работа.
Правда, успех с фьючерсным рынком и даже с рискованными инвестициями настроения отнюдь не улучшили. Он будто пытался доказать себе и окружающим, что авария никак не повлияла на заточенные под бизнес мозги.
Или это просто мнение Оливера Морелли.
Собственная слабость явно выводила Люка из себя. Он абсолютно не верил в то, что шрам на лице заживет. Отцу он признался, что напоминает себе горгулью, но, по мнению Эбби, это было далеко от истины.
Она вздохнула, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, оценивающим ее реакцию. Да, у него на щеке действительно останется шрам, но ей совершенно все равно.
Вот травма бедра куда серьезнее. Существовала большая вероятность того, что подвижность ноги никогда не восстановится.
Эбби подумала, что сейчас Люк ничем не отличался от мужчины, с которым она познакомилась в клубе и в которого так глупо влюбилась.
Но как ему это доказать?
Главное, она настроена позитивно. Благодаря вмешательству Оливера Морелли ей разрешили навещать Люка в палате.
Он по-прежнему не приходил в себя, когда его отправили на очередную компьютерную томографию. Доктора решили просверлить в его черепе отверстие, чтобы ослабить давление мозга, обусловленное внутренним кровоизлиянием. Из-за чего, собственно, Люк впал в кому. Лечение гарантировало успех.
По крайней мере, так утверждали врачи.
Потом Эбби разрешили с ним поговорить. Неизвестно, слышал он ее или нет, но она болтала без умолку, представляя, что он спит, а не лежит в коме.
