Противники сошлись подчёркнуто строевым шагом. Отсалютовав друг другу палашами, бросили их в ножны и... начали раздеваться до трусов.
Бой был недолгим. После того как Чижевский дважды побывал в нокдауне, Герка решительно прекратил схватку за явным преимуществом Непрядова. И тем более, что под глазом у "милорда" расцвёл огромный синяк.
Как ни пытался педантичный рефери, так и не смог заставить соперников пожать друг другу руки. Следуя установленному этикету, "дуэлянты" лишь чопорно поклонились друг другу, как бы засвидетельствовав тем самым своё почтение, и разошлись.
За вечерним чаем Колбенев упорно не разговаривал с дружками, давая понять, как глубоко обидели его, заперев в баталерке. Непрядов, отхлёбывая из кружки чай, с притворным раскаяньем вздыхал. Кузьму же так и распирало от еле сдерживаемого смеха. Подмигивая Непрядову, он говорил, как бы сам с собой, полным трагизма голосом:
- Ох, до чего же тяжёлый человек этот Колбенев. Ни за что ни про что вызвал бедного "милорда" на дуэль, проткнул его насквозь, и даже глубже, шпагой. А вот теперь возгордился и даже разговаривать ни с кем не хочет.
- Да, трудный человек, - соглашался Егор, пережёвывая хрустящий хлебец. - Придётся его перевоспитывать.
- Вот именно, - соглашался Кузьма. - Чтобы с юмором у него стало бы всё в порядке, придётся покарать.
И обещанное наказание постигло Вадимыча уже на следующее утро. Когда дежурный по роте, попиликав боцманской дудкой, объявил подъём, курсанты привычно повскакивали с коек и принялись одеваться. Колбенев начал напяливать на себя тельняшку, но никак не мог просунуть в неё ни рук, ни головы. Он топтался посреди кубрика и спросонок долго не мог понять, что происходит.
- Что с тобой, Вадимыч? - участливо любопытствовал Егор. - Никак фокус отрабатываешь?
- Верблюд, - определил Кузьма. - Пытается пролезть в игольное ушко.
- Ну погодите, ханурики, - подал голос Вадим, догадавшись, что рукава и прорезь тельняшки ему зашили нитками. - Это вам боком выйдет...
- Ба, заговорил, - притворно удивился Егор.
- Значит, не всё потеряно, - заключил Кузьма, - перевоспитывается.
Оба притворно повздыхали, глядя на Вадимовы "мучения", и побежали строиться на физзарядку. Колбенев, справившись с тельняшкой, догнал их уже во дворе. Держался он с видом святого мученика, пострадавшего за веру и правду.
Дня через два, когда страсти поулеглись, последовала ответная кара. Утром, готовясь к пробежке, взвод начал собираться в коридоре. Как только появился заспанный Обрезков, строй дружно захохотал: под носом у Кузьмы гуталином были выведены лихие, с завитками кверху, усы. Расхаживая перед строем, Егор пробовал успокоить ребят, они же, глядя на него, заливались ещё громче. Снисходительно ухмыльнувшись, Егор покрутил пальцем у виска: "Свихнулись, что ли?.." Но ребята уже корчились от смеха.
Уловив направление взглядов, Егор ощупал собственные брюки и всё понял. На ягодицах у него были пришиты две большие медные пуговицы. При каждом шаге они игриво подрагивали.
- Ну ты злоде-ей, Вадимыч, - проникновенно сказал Егор, когда они бежали плечом к плечу по булыжной мостовой.
- Причём коварный и подлый, - уточнил Кузьма, пытаясь на ходу оттереть платком злополучные "усы".
- Сдаётесь? - спросил Колбенев и сразу предупредил: - А то я ведь ещё не такое могу...
Егор с Кузьмой обречённо поглядели друг на друга и подняли руки.
А вечером, после отбоя, когда все уже улеглись, Егор протянул руку к соседней койке и коснулся Вадимова плеча.
- А вообще, спасибо тебе, - произнёс он душевно. - Только не думай, что там, на ринге, была хохма ради хохмы. Никто не хотел тебя попусту разыгрывать. Но этот милорд мог бы действительно обработать тебя перчатками по всем правилам.
- Как ты не понимаешь?! - свистящим шёпотом взорвался Вадим. - Теперь этот милорд будет считать меня трусом. Подумает, что я нарочно не пришёл.
- Не беспокойся. Чижевский отлично понимает, что вас обоих разыграли.
- Но ты думаешь, я бы не смог проучить этого... - Вадим запнулся, подбирая нужное словцо.
- Мог, мог, - успокоил его Егор. - Просто у меня это получилось немножко забавнее. Только и всего.
