В пятницу после завтрака пионеры выстроились на площадке. Вожатые стали придирчиво проверять обувь и носки, чтобы кто-нибудь не натер ноги. Ребятам не терпелось. Над лагерем стоял сплошной треск. Вооружившись деревянными трещотками, все отряды практиковались в стрельбе. По условиям игры пионер, попавший под обстрел трещотки, выбывал из строя.
Запела фанфара, призывая к вниманию. На трибуну поднялся начальник лагеря.
— Сейчас речь толкнет! — произнес Саша Чудов.
Анатолий Тихомиров одернул его:
— Тихо!
— Сегодня мы проводим военную игру! — сказал начальник лагеря. — Пусть выиграют те, кто лучше ориентируются в лесу, умеют читать следы, хорошо маскироваться, кто смел и находчив, кто быстро ходит и зорко видит! Эти качества необходимы вам, подрастающему поколению, чтобы в случае войны вы смогли с оружием в руках защитить свою Родину! У нас есть враги, и в первую очередь — фашисты Германии и Италии, японские самураи! Ось Рим — Берлин — Токио угрожает миру и спокойствию советских людей. Но эти происки обречены на провал! Юные ленинцы, будьте готовы отстоять завоевания Октября!
— Всегда готовы! — дружно ответили отряды.
Повариха Марья Петровна, прикомандированная к «синей» армии в качестве посредника, повела первое и второе звенья на исходный рубеж. Пионервожатых не хватило, поэтому лагерное начальство на время игры мобилизовало всех взрослых. Повариха с удовольствием сменила хлопоты у жаркой плиты на прогулку по лесу. Обед был выдан пионерам сухим пайком.
Посредники не командовали армиями. Они выводили «войска» на определенные рубежи и затем превращались в посторонних наблюдателей, имеющих право вмешиваться в игру только в непредвиденных или спорных случаях.
В «синей» армии обязанности распределили быстро. Все было обдумано заранее: Саша Чудов — самый высокий в отряде — стал командиром. Анатолий Тихомиров получил под свое руководство группу разведчиков. Охрану жезла поручили трем пионерам из первого звена. Девочек назначили санитарками.
Жезл запрятали в дупло старого тополя. Жезлоносцы с синими повязками залегли поблизости в кустах. На пригорках, у полянок, на тропах вокруг старого тополя устроили замаскированные стрелковые ячейки для пионеров с трещотками. Остальные разбились на три группы и ровно в 9.30 вышли в поиск.
Где находится «противник», никто не знал. Марья Петровна никаких намеков не делала. Она только предупредила, что заходить за речку Каменку не надо, — там проводили игру другие отряды.
Одна группа пошла на юг, вторая вместе с посредником — на север, а третья — во главе с Анатолием Тихомировым — на восток. Командир армии Саша Чудов сначала хотел остаться при штабе — у жезла, но потом решил присоединиться к разведчикам Анатолия.
Как сразу изменился лес! Все теперь казалось таинственным и даже опасным. Из-за куста, из оврага могли неожиданно заработать трещотки «зеленых».
— Надо рассредоточиться! — посоветовал Саша Анатолию. — Если нарвемся толпой на засаду, — всех перестреляют!
— Рассыпаться в цепочку! — крикнул Анатолий.
Разведчики раздвинулись в стороны, а Саша укоризненно сказал:
— Кричишь… Услышат… Команду по цели передают — шепотом!
Анатолий понял, что сплоховал.
— Забыл! — буркнул он.
Впереди всех разведчиков пробирался по лесу Алик Сысоев. Толстенький, маленький, он шел втянув голову в плечи. Ему думалось, что именно так ходят настоящие разведчики. Трещотку он держал обеими руками, выставив вперед, как винтовку. Алик целился в подозрительные кустики и серьезно, точно выполнял важное дело, шевелил губами:
— Пух!.. Пух-пух!.. Бах!..
Разведчики «синей» армии продвинулись вперед на километр. О «противнике» не было ни слуху, ни духу. Под ногами стелились мягкие мхи, потом пошел черничник. Ребята на ходу срывали ягоды, и вскоре у всех почернели пальцы и губы. Только Алика Сысоева не соблазняла черника. Он намного обогнал других и мысленно посылал пулю за пулей в каждый встречный кустик, за которым мог притаиться «зеленый» лазутчик.
Глаза у Алика были маленькие, бегающие и острые, как два шильца. Он издали заметил незнакомого мальчишку, который мирно собирал чернику. Алик остановился, еще больше втянул голову в плечи и, присмотревшись, определил, что мальчишка не из третьего отряда и вообще нелагерный. Сысоев беззвучно стрельнул губами: «Пух! Бах» — и попятился, а когда зашел за кусты, припустился бежать, чтобы доложить командиру.
