Изменилась жизнь бывших старателей.
Только урман Одноглазого не изменился. Ни одна тропка не добежала до мрачного лесного массива, по сравнению с которым окружающий лес казался городским парком. И дремал урман, отгородившись от людей непроницаемой стеной толстых стволов.
Но человек настойчив и пытлив. Дошел черед и до урмана. Взялись за его исследование приисковые мальчишки.
В Москве, Ленинграде, в других городах и даже деревнях, расположенных поближе к крупным центрам, давно уже существовали пионерские отряды. На прииск организационная волна докатилась с опозданием и принесла ребятам не только радость, но и огорчение.
Стоило в клубе на одной из дверей вывесить дощечку с надписью «Пионерская комната», как ожила забытая история.
Золотоискатели — народ суровый и прямой. Честь свою они оберегают крепко. Слово «пионер» напомнило им давно исчезнувшего старателя, судьба которого не была выяснена до конца. Но большинство старожилов считали его предателем.
У этого золотоискателя была, как говорили, легкая рука. Он первый отыскивал новые золотоносные жилы и поэтому получил прозвище Пионер. Одноглазый от рождения, он был нелюдим, жил одиноко и, несмотря на постоянную удачу, богатства не скопил. Все, что получал он от перекупщиков за добытое золото, уходило у него на новые поиски. Пионер набирал партию рабочих, а то и один направлялся в тайгу и пропадал там месяцами.
Судя по слухам, вскоре после революции разведал он в глубине урмана богатейшую золотую жилу и в доказательство принес с собой большой самородок. Но как раз в тот день на прииск нагрянула банда унгерновцев[1]. Старатели ушли в тайгу, а Пионер пропал. Говорили — продал и себя, и золото белогвардейцам и перебрался богачом в Маньчжурию.
Родной брат Пионера — Кедров Игнат Демидович — и сейчас работал на прииске. Одно время его вызывали в областной центр, где проводилось следствие по делу о Пионере. Игнат Демидович ничего определенного сказать не мог. Его оставили в покое. Дело сдали в архив.
Постепенно забылась темная история Пионера. А молодежь — та даже и не знала, почему урман называется так странно: урман Одноглазого.
Дощечка на двери пионерской комнаты разворошила прошлое. Упрямые старики недовольно брюзжали в бороды: «Не могли уж лучшего имени для ребят придумать!»
Пионеры считали, что на их организацию легло пятно. Были они в отцов — крутые, гордые. Собрались они на сопке за поселком, встали в круг под суровой, как судья, вековой елью и вывели на середину Тита Кедрова — сына Игната Демидовича.
— Что скажешь? — спросил Олег Поземов, неделю назад выбранный командиром пионерского отряда. — Из-за твоего дяди нас позорят!
Тит повертел лобастой головой, глядя прямо в глаза товарищам, и сказал:
— Срок дайте.
Будь на его месте другой парень, не такой решительный, смелый и добрый, никакого срока бы не дали. Отколотили бы сгоряча и здесь же, на сопке, исключили из отряда. Но с Титом считались — сроку дали ровно сутки.
Вечером в тот же день Тит за ужином потребовал у отца и матери объяснений.
Мать возмутилась тоном сына. Но отец остановил ее.
— Не горячись. Бывают случаи, когда родители должны держать ответ перед детьми…
И он рассказал сыну все, что знал о своем брате. А знал Игнат Демидович ничуть не больше, чем любой старожил прииска.
Тит спросил:
— Ты, значит, не веришь, что он подлец? Почему?
— А потому что у него сто раз была возможность стать подлецом. Какие жилы он откапывал! За год в миллионеры мог вылезть. У иных руки тряслись от жадной зависти! А он — продаст находку за бесценок, накупит инструментов — и снова в тайгу! Сдается мне, — не золото манило его: очень уж он безразлично к нему относился… Да и душа у человека была… Жил у нас Аким… Так себе старателишко… невезучий. А тут еще изба у него сгорела. В самый притык пришлось — хоть по миру, хоть в петлю… Заявился к нему Пионер, поманил за собой, привел на берег реки, указал место: «Копай!» И за сезон выправился Аким, скопил деньжат немного и уехал — бросил старательское дело… Пионер и другим помогал…
Ночью Тит спал спокойно, а наутро раньше всех пришел на сопку.
