Идеология общности людей (коллективизм, общинность, народность), до сих пор хранимая только традиционными религиями, ограничивает притязания науки материалистически объяснить природу человека (этот «позитивизм» в социологии), более бережно относится к традициям, видит в религиозном опыте человечества позитивную ценность, а потому сохраняет (духовно) понимание причин религиозного раскола между народами. Она верит апостолам, что все тайное станет явным и без человеческой суеты.
Марксизм как теоретическое оформление атеизма на основе сведения движущих сил человечества (разум, дух познания и веры) к вещественным силам, которые по марксизму «обусловливают» развитие общества, попытался обосновать общность людей на путях «организационной науки», замещая, по умолчанию, религиозное противостояние классовым, т.е., борьбой за вещественное богатство между людьми. (Вспомним Гомера, «Одиссею»: Маркс – это Цирцея, превратившая всех спутников Одиссея в свиней, а самого напоила.)
Именно поэтому марксизм провозгласил уничтожение семьи, наций и государств в качестве главных целей исторического движения. Взамен он предложил партийный принцип организации жизни по классовому признаку, объявив вещественное распределение плановым параметром связи поколений.
Функционально-целевое назначение марксизма – это атеистически-идеологическое нивелирование всякого разнообразия народной жизни, т.е. маргинализация народа. Именно практика марксизма в России обнажила до конца ситуацию утраты многими людьми связи духовной и материальной жизни общества и тем самым обнажила внутренние слабости марксизма.
Партия не стала исторической основой устойчивости жизни народа. Вожди переродились и предали народ. Это позволило поставить вопрос о духовном тождестве марксизма и западнической индивидуалистической идеологии вообще именно по признаку приоритета «материального начала» жизни.
Другой завал, оставленный марксизмом в наследство, состоит в том, что вещественный строй современной «цивилизации» - лишь отображение овеществленных знаний, информации. Следовательно, в социально-интеллектуальном смысле не вещи двигают людьми (рынок вещей как система), а вещи есть лишь функция управления, бизнес двигает людьми.
Это признание того, что за вещами скрыто стоит древо специальностей (условия формирования и развития личности, т.е., души), и тот, кто его охраняет (не выращивает, ибо не может – собственник) – техноструктура Гэлбрейта.
Казалось бы, окончательно вместо священного отношения родства Отца и Сына (любовь, христианство), утвердилось отношение ветхого договора, контракта, сделки между работодателем (надсмотрщиком древа специальностей) и работником (рабом плодов древа специальностей).
Вот откуда попытка закреплять в социальных отношениях информационную монополию, о которой повествует «МВ». Бюрократ (посвященный, т.к. сдал экзамен на допуск к государственным делам) вдруг стал «жрецом», а человек, творец – его «паствой». Первые не могут сказать слово живое (мертвецы, хоронящие мертвецов), вторые не хотят слушать мертвецов (талмудистов, книжников, бюрократов), хотят слова живого (хотя бы плюрализма, многобожия).
Прямое подобие ситуации накануне пришествия Спасителя!
Вот какой гвоздь сидит на уровне подсознания общества. И это всеобщий образ, а не индивидуальный. Именно так вдруг выяснилось, что информационная монополия имеет ясно выраженные религиозные и этнические признаки. Духовно думающим стало ясно, что за всеми партийными вывесками скрывается религиозная борьба всего лишь двух церквей: Бога и сатаны. Христианства (мусульманства, буддизма) и иудейства.
Обнаружили люди, что они всего лишь люди, а Бог есть! Началось Воскрешение мертвых!
Люди потянулись в храмы; никто не хочет никого судить, кроме одержимых – «блаженных, юродивых» (казаки, Ампилов) и бесноватых (СМИ, Новодворская, Баркашев), ибо вспомнили вдруг Христово «не суди и не будешь судим»; все ждут чего-то (севрюжины с хреном, что ли, или только зарплаты?), - надоело выбирать между ряжеными и бес-палыми.
Так незаметно происходит народное покаяние, растет сила русского духа.
