двустишие:
Человек туда идет,
Куда пес его ведет.
Осмотрев сад, мы все трое вышли в другие ворота. Широкие коридоры нашей
виллы освещались плохо,
79
и я, начитавшись приключений вампира графа Дракулы, боялась ходить в
отдаленный уголок и умоляла М.А. постеречь в коридоре, при этом просила петь или
свистеть. Помню, как он пел „Дивные очи, очи, как море, цвета лазури небес голубых" и
приговаривал: „Господи, как глупо!" — и продолжал — „...то вы смеетесь, то вы
грустите..."
Конечно, это было смешно, но граф Дракула требовал жертв...
Стоит посмотреть на фотографию М.А., снятую на Зеленом Мысе, и сразу станет
ясно, что был он тогда спокоен и весел.
После Зеленого Мыса через Военно-Грузинскую дорогу во Владикавказ
(Орджоникидзе). Наша машина была первая, пробравшаяся через перевал. Ничего
страшного не случилось: надели цепи, разок отваливали снег. Во Владикавказе нас как
первую ласточку встречали какие-то представители власти и мальчишки кричали „ура".
Поезд наш на Москву уходил в 11 часов ночи. Мы гуляли по городу. М.А. не нашел,
чтобы он очень изменился за те 6-7 лет, которые прошли со времени его странствий.
Запомнилось мне, что цвела сирень и было ее очень много. Чтобы убить время,
мы взяли билеты в театр лилипутов. Давали оперетту „Баядера". Зал был переполнен. Я
никогда не видела такого смешного зрелища — будто дети играют во взрослых. Особенно
нас пленил герой-любовник. Он был в пробковом шлеме, размахивал ручками, а голосом
старался изобразить страсть. Аплодисменты гремели. Его засыпали сиренью.
Потом дома, в Москве, Мака изображал актеров-лилипутов с комической каменной
физиономией и походкой на негнущихся ногах, при этом он как-то особенно поводил
головой.
Предчувствую, что последняя обобщающая глава выйдет у меня растрепанной: уж
очень многое вспоминается — и дурное, и хорошее. Все тут: самые разные люди, самые
разные пьесы — „Бег", „Мольер" (была посвящена мне), „Адам и Ева". Повесть
„Консультант с копытом", легшая в основу романа „Мастер и Маргарита" (к творчеству
этих лет я буду понемногу возвращаться).
80
В 29-30 г.г. мы с М.А. поехали как-то в гости к его старым знакомым, мужу и жене
Моисеенко (жили они в доме Нирензее в Гнездниковском переулке). За столом сидела
хорошо причесанная интересная дама — Елена Сергеевна Нюренберг, по мужу
Шиловская. Она вскоре стала моей приятельницей и начала запросто и часто бывать у
нас в доме.
Так на нашей семейной орбите появилась эта женщина, ставшая впоследствии
третьей женой М.А.Булгакова.
42
Постоянными нашими посетителями были все те же Коля и Тата Лямины, Анна
Ильинична Толстая с мужем П.С.Поповым, Сережа Топленинов, Никитинские, Петя
Васильев, сестры Понсовы (одна из них — Елена — теперь была уже женой Виктора
Станицына, другая - Лидия — замужем за литературоведом Андреем Александровичем
Сабуровым).
Приехала из Севастополя моя родная тетка, прозванная М.А. „железная". И вот
почему. Мы повели ее на „Дни Турбиных". Она просила, а то ей неловко, — сказала она,
— вернуться из Москвы в Севастополь и не увидеть столь нашумевшей пьесы. За время
спектакля она не улыбнулась ни разу! Подумать только, что это родная сестра моей
матери. Мама уже не раз бы плакала и смеялась сквозь слезы.
„Железная" подарила мне зеленую „саблинскую" гостиную, которую после
революции крестьяне разобрали по избам. М.А. очень веселился и сказал, что с таким же
успехом она могла подарить мне московский Кремль.
Вскоре у нас появился племянник теткиного мужа (Валерий Николаевич
Вильгельмов), мне уж ни с какой стороны не родственник, но он выдавал себя за моего
двоюродного брата. Он отличался тем, что, не задумываясь, отвечал на все вопросы.
Мака его разыгрывал.
— Интересно знать, сколько съедает взрослый лев? — вдруг спрашивал он, и тот
молниеносно называл какую-нибудь фантастическую цифру. Бедный „всезнайка"! Он
