Булгакова. Особым яблоком раздора послужил образ Дантеса.
Тон писем обоих писателей сдержанно-раздраженный, и, думается мне,
горьковатый осадок остался у обоих. В конечном итоге М. А. „отбился" от нападок
Викентия Викентьевича: его талант драматурга, знание и чувство сцены дали ему
преимущество в полемике.
Последнее короткое письмо Вересаева датировано 12 марта 1939 года, т. е. за год
до смерти М. А. Не знаю, видел ли на сцене пьесу Вересаев, но Булгаков до пре-
27
мьеры не дожил.
Обращаюсь опять к прерванному рассказу. Время шло, и над повестью „Собачье
сердце" сгущались тучи, о которых мы и не подозревали.
„В один прекрасный вечер", — так начинаются все рассказы, — в один
непрекрасный вечер на голубятню постучали (звонка у нас не было) и на мой вопрос „кто
там?" бодрый голос арендатора ответил: „Это я, гостей к вам привел!"
На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста
человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в
качестве понятого. Булгакова не было дома, и я забеспокоилась: как-то примет он приход
„гостей", и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен
придти.
Все прошли в комнату и сели. Арендатор развалясь на кресле, в центре. Личность
это была примечательная, на язык несдержанная, особенно после рюмки-другой...
Молчание. Но длилось оно, к сожалению, недолго.
— А вы не слыхали анекдота, — начал арендатор... („Пронеси, господи!" —
подумала я) .
— Стоит еврей на Лубянской площади, а прохожий его спрашивает: „Не знаете ли
вы, где тут Госстрах?"
— Госстрах не знаю, а госужас вот...
Раскатисто смеется сам рассказчик. Я бледно улыбаюсь. Славкин и его помощник
безмолвствуют. Опять молчание — и вдруг знакомый стук.
Я бросилась открывать и сказала шопотом М. А. :
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
14
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин
занялся книжными полками. „Пенсне" стало переворачивать кресла и колоть их длинной
спицей.
И тут случилось неожиданное. М. А. сказал:
— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены
мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку).
И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный. Под утро зевающий арендатор
спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши
28
операции на дневные часы!
Ему никто не ответил... Найдя на полке „Собачье сердце" и дневниковые записи,
„гости" тотчас же уехали.
По настоянию Горького, приблизительно через два года „Собачье сердце" было
возвращено автору...
Однажды на голубятне появилось двое — оба высоких, оба очень разных. Один из
них молодой, другой значительно старше. У молодого брюнета были темные дремучие
глаза, острые черты и высокомерное выражение лица. Держался он сутуловато (так
обычно держатся слабогрудые, склонные к туберкулезу люди). Трудно было определить
его национальность: грузин, еврей, румын — а, может быть, венгр? Второй был одет в
мундир тогдашних лет — в толстовку — и походил на умного инженера.
Оба оказались из Вахтанговского театра. Помоложе — актер Василий Васильевич
Куза (впоследствии погибший в бомбежку в первые дни войны); постарше — режиссер
Алексей Дмитриевич Попов. Они предложили М. А. написать комедию для театра.
Позже, просматривая как-то отдел происшествий в вечерней „Красной газете"
(тогда существовал таковой), М. А. натолкнулся на заметку о том, как милиция раскрыла
карточный притон, действующий под видом пошивочной мастерской в квартире некой Зои
Буяльской. Так возникла отправная идея комедии „Зойкина квартира". Все остальное в
пьесе — интрига, типы, ситуация — чистая фантазия автора, в которой с большим
блеском проявились его талант и органическое чувство сцены. Пьеса была поставлена
режиссером Алексеем Дмитриевичем Поповым 28 октября 1926 года.
Декорации писал недавно умерший художник Сергей Петрович Исаков. Надо
