Ей слышались насмешливым перепевом собственные слова – как она умоляла Джейка овладеть ею. Как молила, льстила, расстилалась перед ним, пускала в ход все доводы, какие приходили на ум, и дошла даже до того, что напомнила ему о любви к матери. Жгучие слезы слепили ее. Господи, неудивительно, что Джейк ее презирает. Как Грейди свою шлюху.
– Нужно быть мужчиной, чтобы это понять, Бэннер. Но, когда проходишь определенную точку, возврата нет. Мужчина теряет контроль над собой. Я потом ненавидел себя, не мог поверить, что оказался способен на такое. Клянусь, я после этого не тронул ни ее, ни какую другую женщину. Я хотел только тебя. Я люблю тебя.
Бэннер вытерла слезы, и Грейди воспрял духом, подумав, что она плачет из-за него. Повернувшись, она спросила:
– Чего ты хочешь, зачем ты пришел?
– Чтобы ты вернулась. Чтобы мы поженились.
– Это невозможно.
Грейди упрямо покачал головой.
– Нет, возможно. Возможно, если ты простишь меня. Бэннер, я взываю к тебе. Я совершил ошибку. И она случилась в самое неподходящее время. Прошу тебя, не вынуждай меня расплачиваться за нее всю жизнь. Скажи, что позволишь мне вернуться. Я не могу жить без тебя. Я тебя так люблю.
Бэннер удивилась: слова Грейди казались ей пустым звуком. Всего несколько недель назад она думала, что влюблена в него. Он уверял, что любит ее. Но было ли это любовью? И что она чувствует к нему сейчас? Только печаль. Но любовь? Все чаще и чаще ей думалось, что это слово лишено смысла. Им называют разные чувства, потому что не могут найти другого столь же емкого слова.
Кто она такая, чтобы судить Грейди за падение, когда сама пала не менее низко? Да, он предал ее любовь, но разве она не предала тех, кто ее любит? Родителей? Ма, Ли и Мику? Самого Джейка?
Джейк. Вот его она любит. Теперь она это признает.
И любила всю жизнь. Это радостное чувство бурлило в ней и, переполняя душу, изливалось наружу, когда он приезжал. Любовь к нему была всеобъемлющей, и она могла открыто проявлять ее.
Но теперешняя любовь была не такой. Она не приносила ничего, кроме горя. Ее нужно скрывать. Ей нельзя радоваться. Ее не должно быть.
Грейди предлагал безопасный выход. Если выйти замуж за него, она могла бы жить если не счастливо, то по крайней мере в довольстве. Она избавилась бы от разлада с собой, из-за которого так хочется вынуть сердце из груди, чтобы оно не разбилось. Но существовали и оговорки. Грейди уже не был прежним молодым щеголем. Клеймо позора будет еще долго тяготить его. Кажется, он раскаивается искренне, но сможет ли она когда-нибудь ему доверять?
Словно прочитав мысли Бэннер, Грейди сказал:
– Понимаю, ты можешь мне не верить. Но я говорю только правду. Я тебя обожаю. И всю жизнь мечтал только о тебе.
Бэннер спросила себя: а захотел бы он так же охотно объявить ее невестой, если бы знал, что она не девственница? Грейди изменился, но она изменилась еще сильнее. Веселой и здоровой Бэннер Коулмэн больше не существовало.
– Вряд ли мы сможем начать с начала…
Грейди поднял руку.
– Не надо отвечать сегодня. Подумай еще.
Бэннер вдруг почувствовала, что устала, вот-вот упадет от изнеможения. Ей хотелось одного – чтобы он поскорее ушел.
– Я подумаю. Мне нужно время.
– Понимаю. – Грейди набрался храбрости, взял ее руку и поднес к губам. Нежно поцеловал, потом выпустил. Рука безвольно упала и повисла как неживая. – Я не отступлю, пока ты не скажешь «да».
Он повернулся на каблуках и прошел к двери.
Бэннер рухнула в кресло, закрыла лицо руками и заплакала. Несколько недель, после того вечера и предшествующего ему ужасного дня, она усилием воли сдерживала слезы. Теперь они струились по щекам горячими солеными ручьями.
Как было бы легко, если бы свадьба прошла как положено. Как она была бы счастлива, если бы не знала о шашнях Грейди хоть с Вандой Бернс, хоть с кем угодно еще. Она и Джейк остались бы друзьями. Между ними не было бы нынешней враждебности. И как только ей могло прийти в голову, что, придя к нему в конюшню ночью, она разом покончит со всеми незадачами? Как?
Бэннер встряхнула головой, услышав у задней калитки топот сапог Джейка. Коротко постучав, он распахнул дверь и окликнул ее. Она отвернулась, но он все-таки успел заметить слезы у нее на щеках.
