— Ну?
— Этим утром Майк Браун подошел ко мне и говорит: «Хайми, Хэппи Дей тебя знает — он много раз принимал у тебя ставки. Иди к нему и поставь пятьдесят штук на то, что Койл меня нокаутирует. Ты сделаешь это для меня, понятно? Но если сболтнешь об этом Хэппи или еще кому-нибудь, то я переломаю тебе руки и ноги и вышибу мозги». Он еще многое добавил, поэтому я заключил пари с Хэппи из расчета двенадцать к пяти — на большее он не согласился.
— Да я тебе шею сверну, черт бы тебя побрал! — рявкнул Джим Койл.
— Погодите, Джим.
— Он же утверждает, что Браун «нырнул» в фальшивый нокаут! — продолжал бушевать чемпион. — Я уложил Брауна по-честному!
— Ты так думал, Джим, — сказал Фил Магуайр. — Но Браун в самом деле «нырнул». Разве я не говорил вам, инспектор? Он не пользовался правой…
— Грязная ложь! Где мой менеджер? Где Барни? Им не удастся удержать приз! — орал Койл. — Я честно заработал титул!
— Успокойтесь, Джим, — вздохнул инспектор. — Все знают, что вы дрались честно. Послушай, Хайми, Браун дал тебе деньги, чтобы ты сделал для него ставку?
— Он ведь был разорен, — ответил Отьенс. — Я просто заключил пари, а расплачиваться нужно было завтра. Но я знал, что раз сам Майк поставил на Койла, то все будет как надо…
— Да я тебя изувечу, трепло! — крикнул Койл.
— Успокойтесь, Джим, — повторил инспектор Квин. — Значит, Хайми, ты поставил пятьдесят тысяч на то, что Майка нокаутируют, Хэппи принял ставку из расчета двенадцать к пяти, а ты знал, что все будет в порядке, так как Майк собирался «нырнуть», и тогда тебе осталось бы только получить сто двадцать тысяч долларов и передать их Майку, верно?
— Да. Но это все, клянусь вам…
— Когда ты видел Хэппи в последний раз, Хайми?
Отьенс испуганно попятился. Сопровождавший его полицейский легонько встряхнул человечка. Но тот упорно качал головой.
— А Хэппи не мог догадаться, что ты поставил пятьдесят тысяч не для себя, а для Майка Брауна, и заподозрить фальшивый нокаут? — Инспектор резко приказал детективу: — Отыщите Хэппи Дея!
— Я здесь, — послышался бас, и толстый игрок выбрался из толпы. — Выходит, я оказался простофилей? — обратился он к инспектору.
— Вы знали, что Майк Браун собирался «нырнуть»?
— Нет!
Фил Магуайр усмехнулся.
— Это сделал Хэппи, инспектор! — закричал Олли Стирн, такой же бледный, как убитый боксер. — Он обо всем догадался и, увидев, что Майк лег на пол, подстерег его здесь и прикончил!
— Ах ты, вшивая крыса! — завопил игрок. — Откуда я знаю, что это не твоих рук дело? Он не мог «нырнуть» так, чтобы ты об этом не знал! Может, ты пришил Майка из-за его бабы? Мне ведь все известно насчет тебя и этой шлюхи Айви…
— Джентльмены, — остановил их инспектор с удовлетворенной улыбкой. В этот момент Айви Браун, растолкав локтями толпу, с воплями бросилась на мертвое тело мужа, к радости представителей прессы.
Фотографы взялись за работу. Хэппи Дей и Олли Стирн с ненавистью смотрели друг на друга. Толпа сновала вокруг.
— Конечно, убийца — Хэппи, — шепнул сыну инспектор. — Мне остается только найти…
— Ты зря потеряешь время, — улыбнулся великий детектив.
Улыбка сбежала с лица инспектора.
— Ну тогда скажи, что я должен делать. Ты ведь все знаешь.
— Конечно, знаю и, конечно, скажу, — ответил мистер Квин. — Ты должен найти мое пальто.
— При чем тут твое чертово пальто? — огрызнулся инспектор.
— Найди его, и тогда я, возможно, найду убийцу.
Это было странное дело. Все началось с поездки на стадион и разговора о том, как Фил Магуайр не любит Майка Брауна; затем последовали сплетни у ринга, предварительные схватки, главный поединок, нокаут чемпиона и еще куча маловажных скучных деталей, пока мистер Квин и мисс Перис не подошли к стоянке и не обнаружили исчезновение пальто мистера Квина и труп Майка Брауна.
После этого великий детектив тотчас же начал бормотать о своем пальто, как будто кража этого поношенного предмета его одежды была более важным фактом, чем Майк Браун, лежащий на гравии стоянки весь в дырках, словно проколотая шина, и его жена, чья фигура обладала большим количеством изгибов, чем горная дорога, рыдающая на груди мужа, призывая Небо и нью-йоркскую прессу в свидетели того, как сильно она любила эту несчастную гориллу.
