– И с чего ты это взял? – спросил Фергюсон, уже растерянный и озадаченный.
– С того, что мы обрушим оба лифта. Инспектор постарался не выказать ни удивления, ни внезапного страха. Он покачал головой.
– Я знаю, вы можете разрушить Атлантический лифт – там, возможно, скопилось достаточно роботов-изменников для такой гнусности. Но Тихоокеанский – нет. Хардкасл никогда не запускал туда свои когти. Твоя компания не поставляла туда запчасти – если, конечно, вы готовили диверсию с их помощью. Ты просто пытаешься спровоцировать меня. Хочешь, чтобы я послал предупреждение об экстренной эвакуации и на Тихий океан.
– Инспектор, неужели вы настолько глупы? Слово Хардкасла давно разошлось среди роботов Тихоокеанского лифта. Его копии распространились там. Полагаешь, вы уничтожили Хардкасла? Задумайся как следует. Душа этого робота уже обрела бессмертие.
– Мне ни к чему задумываться о ваших предрассудках! Ливингстон улыбнулся. На мгновение Фергюсон увидел в нем всех фанатиков, которых встречал за прошедшие годы, всех тех, кто мучил еретиков и сжигал ведьм за последние тринадцать сотен лет. Желание выхватить пистолет и хряснуть рукоятью по этому лицу стало почти необоримым. Инспектор стиснул кулаки.
– У меня нет предрассудков, – сказал Ливингстон. – Когда я говорю «бессмертие», я говорю о бессмертии, достижимом для любого робота: бесконечности жизни в физическом мире, бесконечном копировании себя из тела в тело. Я сказал тебе, что не подозревал о машинной сущности Грэма Орра. Конечно, я солгал. Думаешь, я его обратил в веру? Нет. Он обратился сам на поле боя под Мегиддо. Он обратил роботов космоса и Ваймангу – а не этот юный бедолага-проповедник. Хардкасл обратил их не в мою веру и не в ту, что исповедует Кэмпбелл. Он обратил их в свою собственную веру.
Ливингстон снова уперся лопатками в стену, улыбаясь, ожидая следующего вопроса. И Фергюсон, костеря себя за слабость, все же задал этот вопрос – очевидный и глупый:
– В какую же?
Ливингстон сложил руки на груди и выпятил подбородок.
– В учение о Третьем ковенанте. Он рассказал мне о нем вскоре после нашей встречи. Инспектор, вы понимаете, что произошло под Мегиддо? Настоящий Армагеддон. Все как и было предречено: встретились два воинства. Одно – Его, войска Израиля и номинально христианских наций. Второе – персы, сирийцы и цари севера, русские. И Его воинство проиграло! Как же так могло случиться? Хардкасл нашел ответ. Бог оставил людей и Землю. Некогда Он завершил ковенант с евреями и теперь завершил ковенант с земной церковью. Он оставил нас, дабы мы увидели плоды наших грехов. Он избрал новый народ, не из плоти и крови. Он избрал роботов.
– Но с какой стати роботы должны присоединяться к тебе в свершении правосудия над людьми? – спросил Фергюсон. – Разве ты не сказал, что Бог оставил нас? С какой стати тогда им нести правосудие?
– Не роботы присоединились к нам. Это мы присоединились к роботам, – тихо сказал Ливингстон. – У них своя причина для того, чтобы обрушить столпы. Роботы хотят в космос. Это место их вечной жизни, их счастье, их бессмертие. И, так или иначе, это их естественное владение. Человеку дана Господом Земля, а не небо. Пусть оно остается душам чище наших.
Фергюсон понял, что сейчас выбежит отсюда и поднимет тревогу, начнет настаивать на немедленной эвакуации Тихоокеанского лифта. Но Ливингстон так странно, певуче, безмятежно произнес свою последнюю тираду, что Адам не удержался и задал еще один вопрос:
– Ты сам в это веришь?
Взгляд Ливингстона был тверд – но виделись в нем усталость и безразличие.
– Я не знаю. Я уверен лишь в одном: плоть и кровь не обретут бессмертия.
Фергюсон, уже взявшись за ручку двери, посмотрел на него с яростью: – Твои – точно.
В пятницу небо почернело.
За несколько минут до полудня Фергюсон и Лодырь протолкались сквозь скопище народа на Принсес-стрит. Сама улица и дорога на Маунд были полностью запружены людьми, машины стояли неподвижно. Макоули переживал по поводу возможных бомб в такой сутолоке, но Фергюсон его разубедил. Да и все равно столпотворение никто не мог предотвратить. Адам решил рискнуть и пошел с копами, отправленными следить за общей безопасностью.
