Над головой безжалостно светила диодная лампа. Ее сияние, отраженное в белом кафеле стен, резало глаза. Фергюсон пропустил Лодыря вперед, вынул пистолет из кобуры, шагнул в камеру допросов и с лязгом захлопнул дверь. Позже разберемся с формальностями допроса, с адвокатами и официальными записями. Сейчас время играть по правилам «богоборцев».
Джон Ливингстон сидел на скамье у стены. Длинные волосы задержанного были спутаны, на скуле – синяк, рубашка порвана.
– А ведь ты – настоящий террорист! – сообщил ему Фергюсон.
Тот молча повернул голову, подставляя другую щеку.
– Ты того не стоишь, – обронил презрительно инспектор, сунув пистолет в кобуру. – У тебя ничего не вышло. «Столпы падут» – ну что за дребедень! «Суровые кары падут на отступников»? Что за задротство. Сейчас твои жалкие свихнувшиеся роботы намерены сжечь солеты? Ну охренеть теперь. Ну просто охренеть. Охренеть какой расчудесный фейерверк получится. Ну да, люди толпами выйдут на улицы посмотреть. А потом вернутся к своей работе и даже не заметят, как повысились налоги, как прибавились цены на топливо, – а все эти деньги пойдут на восстановление солет. Все что ваша братия сумела сделать – это убить двух беззащитных священников и несколько дюжин гражданских, большей частью детей. Какая же ты паскуда! Террорист, надо же. Я ребят куда круче твоего пристреливал, а после шел домой обедать.
– Стреляйте в меня, если хотите, – ответил Ливингстон. – Тем скорее я пойду к славе Господней.
– Я уже говорил тебе, что имел дело с террористами, искренне верившими в такое. Штука в том, что они по-настоящему верили – и готовы были попасть сюда. Даже после всего, что мы сделали, после лагерей и карцеров, еще находились люди, готовые принять мученическую смерть, а заодно и нас прихватить. Из вас всех на мученичество решился только робот, оставивший свою копию в надежном месте. И вы зовете себя истинно верующими?
– Мы веруем по-настоящему, уж не сомневайся.
– Кроме того, вас всех банально использовали! Использовали заговорщики-американцы, неудачники, проигравшие гражданскую войну. Среди них немало тех самых отступников и соглашателей, которых вы презираете. Короче, чего тут рассусоливать? Ни черта у вас не вышло. Ливингстон, ты провалился!
Тот выпрямился, прижавшись лопатками к стене.
– О нет, мы отнюдь не провалились! Мы свершили правосудие, и оно сурово! Подумай, что было бы, взорви мы лифт без предупреждения? Программа эвакуации все равно сработала бы, пусть и не так хорошо, как при целом кабеле. Но жертв, скорее всего, было бы немного. Однако по-настоящему гибельным окажется именно падение солет. Они убьют десятки тысяч, возможно даже сотни тысяч.
– Ты прекрасно знаешь, что они сгорят как промокашка.
– Да. Они сгорят. А что будет без них? Потепление наступит снова – неизбежно и неотвратимо. Растают льды и вечная мерзлота, тающие болота снова будут каждый год испускать мегалитры углекислого газа в атмосферу, ускоряя повышение температуры. И каковы последствия для человечества? Переселения, эпидемии, затопление земель, взбесившийся климат, несущий бедствие за бедствием. За годы смертность примет апокалиптические масштабы, как сказали бы подобные тебе, не понимая смысла своих слов.
– И по этим самым причинам мы вернем солеты на место за месяцы невзирая на их стоимость.
Ливингстон медленно покачал головой.
– Ну да, стоимость. Ты ее недооцениваешь. Хуже того, не понимаешь цену этой стоимости. Ты говоришь, люди не заметят, как поднимутся налоги, как возрастут цены на топливо. Да, не заметят. Но у цены всегда есть граница, инспектор Фергюсон, и эта граница отделяет жизнь от смерти. Всякое повышение цен на энергию, всякая инвестиция, перенаправленная на замену, ремонт и обеспечение безопасности, столкнет все новых людей за эту границу. Большинство и не заподозрит, отчего цена жизни вдруг стала неподъемной. Никто не заметит – лишь статистики через годы увидят скачок смертности. И не локальный – мировой. Даже если бы вы могли отремонтировать солеты так быстро, как ты обещаешь, мы бы уже погубили тысячи людей. Но вы их не замените за месяцы. Не замените ни за годы, ни за десятилетия – если замените вообще.
