— Так он не проходил здесь? Может, вы встречали его? Его зовут Андрис…
Мой попутчик покачал головой.
— Имена здесь ничего не значат, юноша. Только представь себе, сколько умирающих проходят тут каждый день… И скольких из них зовут одинаково. Ты лучше покажи мне его, дай понять, какой он. Понимаешь?
Мне кажется, я понял. И постарался максимально точно передать собеседнику образ друга.
Не словами. Мыслями, энергетическим всплеском. Я вызвал его в памяти во всей яркости и подробности, сконцентрировал в себе, я старался передать его призраку не картиной только, а информацией для всех органов чувств. Я рисовал внутри себя ауру Андриса, и старался не упустить ни одного штриха этой радужной палитры, ни капли этого света. Суметь показать этому человеку, кем и чем был Андрис — так же ясно, как ощущал это я сам.
Если можно как-нибудь определить Андриса одним словом, то он — жизнь. Именно жизнь всегда играла, плескалась весёлыми чертенятами в его чернющих глазах и лукавой улыбке. Хрупкая, трепетная, непобедимая жизнь. Юная, кипучая, доходящая до бесстыдства от сознания своего очарования. Он приносил сумасшедший весенний ветер всюду, где появлялся. Он был очень эмоционален, артистичен, энергия поиска в нём настолько била через край, что немало перепадало и мне, и после его визитов я какое-то время сам был как полная до краёв чаша. Послушав его, мне начинало порой казаться, что невозможного на свете нет.
В этих глазах я читал порой искреннее сострадание к моей ботанической особе. И оно грело меня.
Было, наверное, вообще удивительно видеть рядом двух столь разных людей, как мы. Андрис был всегда в движении, всегда в полёте. У него была куча самых сумасшедших затей и дел, его ждали на разных концах города десятки людей. Он рассказывал мне о вещах, о которых я имел весьма смутное представление, но мне нравилось его слушать, потому что он говорил с таким жаром… И как довольно и гордо сияли его глаза, когда я говорил что-нибудь верное, угадывая мысли его…
Я давно привык не страдать от одиночества. В конце концов, в том, что я один, была доля и моей вины — моего темперамента, моего странного характера, моих непомерных запросов к миру, может быть… Я учился. Работал. Читал книжки. И в общем и целом становился всё более жутким домоседом. Но за его редкими, неожиданными (Андрис, как правило, сам не знал, когда он к кому-нибудь свалится) и приятными визитами я об этом забывал. За бутылкой пива он вываливал на меня всю накопившуюся кучу новостей, и я тонул в море незнакомых мне имён, терминов, названий песен… И тонуть так было интересно и приятно.
И именно поэтому я — нет, не поверить не мог, что всё это случилось. Я не был вовсе удивлён, я даже догадывался, в чём причина, только не хотелось, ой, не хотелось мне об этом думать…
Я не мог смириться. Не мог оставить всё так.
— Да, похоже, он был здесь, — молвил, видимо, вспоминая, призрак, — помню я такого. Мы даже неплохо прошлись и поговорили с ним, почти как с тобой. Меня, надо сказать, удивило это вообще — коматозники здесь проходят редко, а если проходят, то быстро, не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Пролетают скорее… А этот шёл, как идёшь ты. Но не блуждал, как блуждаем мы, сумасшедшие, потерявшиеся и заблудшие, забывшие дорогу назад. Он шёл к цели.
— К какой цели? — голос мой как-то странно дрогнул.
Призрак снова зябко повёл плечами.
— А знаешь, какая цель у всего живущего? Умереть. Другое дело, что не всё живущее в этом сознаётся. Он, во всяком случае, сознался. Мы неплохо поговорили — как говорят у вас, живых, поболтали, пока шли вместе — как видишь, я от скуки люблю какое-то время сопровождать вновь прибывших. Потравили байки из жизни сумасшедших… Он интересный собеседник, это я могу сказать тебе точно.
— Куда он направился?
— Туда же, куда сейчас, видимо, ты направляешься. Внутренний зов, заставляющий и слепого бежать. Он нёс в своей душе боль, словно горящие угли в ладонях — боль гнала его, словно плеть. Она затопила разум и закрыла все пути, кроме того, которым он пошёл. Он не первый, кто ищет забвение от боли за этой чертой. Боль для него равняется жизни, вот он и решил уйти от жизни как можно дальше.
