– Люди лишь создали технологию, позволившую увидеть это. Ты слышал когда-нибудь о четвертом измерении? Многие ученые называют сейчас это абсолютом добра и зла, который нам позволил увидеть а-лис, изменив мозг, открыв тайное видение.
– А-лис был создан военными, чтобы тренировать солдат.
– Верно, но разве люди, открывшие когда-то давно горючие свойства нефти, думали о космических кораблях и высадке на луну? Думали о двигателях внутреннего сгорания и мегаполисах, улицы которых заполнены автомобилями? – японка выдержала паузу, надеясь, что Вартан обдумывает ее слова. – Сейчас наш мир трещит по швам от пороков и безумия. Наркотики, непотребства, сексуальные извращения… Мы вырождаемся, и если природа не изменит нас, то скоро человечество придет в упадок, уничтожит само себя. Нам нужно лекарство.
– А-лис не лекарство. А-лис – наркотик.
– Иногда нужно утонуть во тьме, чтобы увидеть свет. Ты слышал о людях, у которых а-лис изменил мозг так, что они получили новые способности?
– Я слышал только о необратимых повреждениях мозга.
– Когда-нибудь о сверхспособностях напишут в газетах. Придет время, и напишут. А повреждения мозга… Считай это неизбежным злом. Ты получил смертельную дозу а-лиса, но остался жив. Препарат изменил твой мозг, сохранив тебе жизнь. Мы надеялись, что так будет. С первого дня эксперимента надеялись. Подготавливали тебя, твой организм. И когда-нибудь таких как ты станет много. Это будет идеальный союз природы и науки. Вы построите новый мир, новую жизнь, где будет править свет. Только свет, понимаешь?
– Не очень.
– Сейчас есть лишь крохотный остров, где мы пытаемся создать прототип будущего мира… Ты поймешь все намного лучше, когда сам увидишь это место. Обещаю…
Давида Вартана доставили в клинику Куники Васаки – одну из самых дорогих в городе. Раст следовал за машиной неотложки. Судя по суете санитаров, Давид Вартан настырно отказывался умирать. «Живучий, сукин сын», – думал Раст, наблюдая, как Вартана везут на носилках к главному входу в клинику. Это был последний раз, когда он видел своего врага.
К обеду следующего дня раздался звонок из отдела, и ему сообщили, что его главный подозреваемый попал в больницу с передозировкой а-лиса. Раст выждал пару часов и отправился в клинику, чтобы встретиться с врачом, искренне надеясь, что к моменту, когда он приедет, Вартан будет уже мертв. Нет, Раст не боялся, что Вартан очнется, от такого не пробуждаются, но чувство удовлетворенности было неполным, пока этот делец был жив. Смерть – вот что было логическим завершением минувшей ночи.
– Мы промыли ему желудок, но доза была слишком большой, – сказал Расту молодой врач с густыми, сросшимися бровями.
– Так он все-таки умер? – спросил Раст, не скрывая радости.
– Нет, – врач тревожно нахмурился. – Он в коме.
Они прошли по длинному коридору в палату Вартана. На кровати лежал дряхлый старик. Глаза его были открыты, и он слепо смотрел в потолок.
– Это не Вартан, – сказал Бобби Раст.
– Нет? – растерялся врач.
– Вы хотя бы видели Давида Вартана или просто стоите здесь, чтобы встречать посетителей?
– Ну я… – врач нервно облизнул губы. – А вы уверены, что это не…
– Вартану было тридцать лет! Похож этот старик на тридцатилетнего? – Раст выругался и сказал молодому врачу, что хочет поговорить с кем-то более компетентным, но ответов ему так никто и не смог дать.
– Не мог же человек в коме просто встать и уйти, – говорили врачи и заверяли, что скоро Вартана обязательно найдут в одной из палат – пустые обещания. Давид Вартан исчез, испарился, растаял, как первый снег на запруженной машинами автостраде.
Тень Давида Вартана довлела над Бобби Растом еще не один год, но потом он смирился, остыл, успокоился. Потом появились проблемы у Хинды Соркин, накрывшие его с головой. Особенно статья Жана Мерло, который сначала притворялся другом Хинды, помогал ей в расследовании, а после, собрав достаточно грязи, вывалил все это в своей газете. Нет, Раст не испытывал ненависти к журналисту. В конце концов, это ведь просто его работа, его хлеб. Он и сам, когда работал под прикрытием, завел пару неплохих друзей в окружении наркодельцов, которых потом пришлось отправить за решетку. Ничего личного.
