– Нечего сказать – счастливчик, – горько усмехнулся Жером. – Знать, что в какой‑нибудь миле–другой отсюда томится моя Фернанда, моя верная женушка, которую я любил, люблю и буду любить до гроба, и я не могу унять ее страдания – это истинная мука.
– Ах, если бы я мог хоть краем глаза взглянуть на хижину, где напрасно ждет меня моя любимая Адриенна, наверно я был бы счастлив, – покачал головой Марсель. – Ведь и мы страстно любили друг друга.
– В таком случае я исповедуюсь перед тобой. И ты узнаешь, как я угодил на каторгу, отчего поднял руку на брата моего Пьера… Так слушай же.
Жером снова взглянул в сторону родного очага, и, словно бы вдохновившись, продолжил:
– Мы с братом Пьером с юных лет рыбачили вместе, нанимались матросами на корабли, плававшие в большие портовые города Италии и Испании. В ту пору мы жили всей семьей в той самой хижине, о которой я тебе говорил и которая видна отсюда… Но однажды случилось несчастье – рыбачий баркас отца не вернулся после шторма. Вместе с отцом погиб и его напарник – отец моей Фернанды. Мы оба, должен тебе признаться, были тайно влюблены в нее, но каждый хранил свою тайну про себя. А Фернанда отдала свое сердце мне и потому отвергала домогательства брата. Он настойчиво преследовал ее тайно от меня, она же ничего мне не говорила об этом, считая, что, узнай я – и ссора неизбежна. В конце концов Пьер узнал о том предпочтении, которое оказывала мне девушка, да и скрыть наши отношения было трудно. Но он старался не показывать виду. Мы по–прежнему рыбачили вместе, но меня мало–помалу начала настораживать перемена в Пьере. Он становился все угрюмей, все молчаливей, и если ему приходилось отвечать мне, то он лишь скупо цедил слова. Наконец наступил день, когда я назвал Фернанду своей женой, и она переступила порог нашего дома. Мы с ней заняли одну половину дома. Другая же принадлежала Пьеру… Брат не явился на свадебную церемонию. Он отправился в трактир и пропьянствовал там целую ночь, а домой вернулся лишь под утро. Я же в своем упоении счастьем ничего не замечал и ничего не понимал. Я был слеп и глух… Пришло время в очередной раз отправляться на лов. Тут я заметил, что Пьер уже успел приложиться к бутылке. Не оставлял он этого занятия и тогда, когда мы забрасывали сеть. Я стал упрекать его, и тут словно бы прозрел, заметив огонек ненависти в глазах брата. Когда же я наклонился над бортом, желая высвободить запутавшийся поплавок, он словно бы ненароком толкнул меня, и я рухнул в море. Мне удалось ухватиться за борт и взобраться в лодку без его помощи. Я все еще приписывал случившееся его опьянению…
– Так ты думаешь, что он хотел утопить тебя? – осторожно спросил Марсель.
– Тогда я был еще не до конца уверен в этом, – ответил Жером. – Но дальнейшие события показали, что, он страстно желал моей смерти. Он продолжал пьянствовать, и тогда мне пришлось договориться с соседом, который бы его заменил – промысел можно было вести только вдвоем… Возвратился я тогда поздно. И пройдя на свою половину, заметил, что, вопреки обыкновению, Фернанда еще не ложилась. Она была бледна и, как видно, чем‑то сильно испугана. Я стал допытываться. И тогда она, плача, призналась, что Пьер преследует ее, что она боится оставаться с ним во время моего отсутствия. Мне все еще не верилось. Я стал успокаивать ее, – мол, все‑таки родной брат, он не посмеет посягнуть на невестку, просто он был под хмельком и потому позволил себе вольности… Ладно! На следующий день я снова вышел в море со своим новым напарником. Дело у нас шло неважно, сеть каждый раз была пуста, и мы провозились допоздна. И все это время меня не оставляло какое‑то смутное беспокойство. Внутренний голос шептал мне, что я должен как можно быстрей возвратиться, что моей Фернанде грозит опасность. Наконец я не выдержал и стал грести к берегу. «Что ты задумал? – обеспокоился мой напарник. – Мы бы успели еще раза два забросить сеть». Но я не ответил, все сильней налегая на весла. Когда лодка ткнулась носом в песок, я бросил весла, торопливо сказав товарищу, чтобы он позаботился об остальном. А сам почти побежал к дому. Песок заглушал мои шаги. Я приник к освещенному окошку… И то, что предстало моим глазам, заставило меня задрожать. Кровь бросилась мне в голову – Пьер схватил в охапку бледную задыхающуюся Фернанду и тащил ее к постели… Я уже не владел собой, я был невменяем. И плохо помнил, что произошло потом… Одно скажу. Когда я пришел в себя, мой брат уже не дышал. Я задушил его… Бедная Фернанда… Она лишилась чувств. И когда я понял наконец, что произошло, то тоже едва не потерял сознание. Я рухнул на стул и так в полном отупении просидел с четверть часа… Наконец я встал, поднял Фернанду – она все еще не пришла в себя – и отнес ее на постель… Что было делать? Я старался, как мог, привести в сознание жену. В конце концов мне это удалось. Увидев, что произошло, она страшно вскрикнула и снова впала в беспамятство.
