– Пойдемте искать. Вон там стоит рыцарь – это граф. А та крестьянка, с которой он разговаривает, без сомнения, маркиза.
– Пойдемте. Так вы уверены, что маркиза д'Эстрад знает?
– Маркиза д'Эстрад присутствовала при одной странной сцене, – ответил Машо.
– О какой сцене вы говорите, друг мой? – спросил герцог, ведя за собою крестоносца.
– Собственно, это не сцена, а, скорее, случай, – поправил себя министр. – Но пусть вам об этом расскажет вечно веселая маркиза, герцог.
Оба вернулись в главный зал и пошли навстречу черному рыцарю и крестьянке, которые о чем‑то оживленно разговаривали.
Граф д'Аржансон и его прелестная спутница любезно раскланялись с обеими масками.
– Мы только что говорили с герцогом, когда увидели вас, госпожа маркиза, – обратился Машо к маркизе, – об этом странном случае, которому вы были свидетельницей… Я имею в виду ту сцену, которая так взволновала маркизу де Помпадур.
– Я слышал, что вы присутствовали при этом происшествии, госпожа маркиза, – сказал Бофор. – Будьте так любезны, расскажите нам о нем.
– Мне кажется, что рассказ об этом случае, переходя от него к другим подобным, разрастается до целого события, – ответила маркиза д'Эстрад. – Я мало что могу рассказать.
– Так доверьте нам это малое. Оно все‑таки имеет цену, поскольку рассказывается очевидцем, – проговорил герцог.
Маркиза не заставила и дальше упрашивать себя.
– Несколько недель тому назад маркиза де Помпадур поехала в Париж, чтобы посмотреть свой портрет, который пишет художник Андриан. Ее сопровождали только одна из придворных дам и я. Большое окно мастерской художника выходило на бульвар. Портрет стоял возле этого окна. Когда мы рассматривали портрет, маркиза де Помпадур случайно выглянула в окно и побледнела. Потом она протянула руку, и какое‑то имя сорвалось с ее губ.
– Какое же это имя? – спросил Бофор.
– Мне послышалось слово «Нарцисс». Я тоже посмотрела в окно, но увидела только множество людей, спешащих по своим делам. Маркиза же была очень взволнована – это я заметила. Но вскоре она овладела собой, и мы все трое покинули мастерскую художника. Вот все, что я знаю.
– Нарцисс… – повторил герцог в раздумье. – У госпожи маркизы есть прошлое… Надо порыться в нем. Во всяком случае, мы вам очень признательны за рассказ.
– На меня рассказ произвел такое впечатление, будто маркиза де Помпадур увидела человека, который был с нею в близких отношениях, – сказал Машо.
Однако Бофор не хотел больше говорить на эту тему и повернул разговор с графом и маркизой д'Эстрад на другой предмет.
А в это время маркиза де Помпадур изъявила желание съесть мороженое, так как в зале стало душно. Камер–юнкер принес ей на подносе блюдечко с мороженым. Когда маркиза взяла блюдечко и золотую ложечку, камер–юнкер удалился.
Паж Леон, как всегда, был возле своей повелительницы.
Маркиза попробовала мороженое, но после первой же ложечки оно показалось ей противным.
– Невкусное мороженое, – сказала она пажу. – Оно слишком сладкое.
– Может быть, принести другое? – спросил паж, забирая у нее блюдечко.
Но маркиза больше не пожелала мороженого.
– Мороженое невкусное, – сказал паж лакею и повару, которых эти слова очень удивили, так как все хвалили мороженое, и даже сам король с удовольствием отведал его.
Когда Леон вернулся к маркизе, она была необычайно бледна. Вдруг у нее закружилась голова. Паж принес кресло. Маркиза потребовала своих дам, и их позвали.
– Мне стало дурно, – сказала маркиза, – я хочу удалиться.
В своих комнатах она пожаловалась на сильную головную боль и сейчас же ушла в спальню. Придворные дамы тут же послали за докторами.
Виконт де Марильяк отыскал герцога Бофора.
– Госпоже маркизе, кажется, стало дурно… – доложил он так, чтобы слышали д'Аржансон, Машо и маркиза д'Эстрад.
С быстротой молнии по залам разнеслась весть, что маркиза де Помпадур внезапно заболела и была едва в силах выйти из зала. Эта весть возбудила различные мнения, надежды и опасения при дворе.
