– Конечно, его. Они же сцеплены между собой, как репьи. Дай им волю, так нам всем пришлось бы туго. Ведь он вчера разговаривал с креолом и донес на охранника клеток…
– Кто? Номер пятьдесят семь?
– Правда, из этого ничего не вышло, но он все‑таки пожаловался офицеру, что охранник не давал креолу воды.
Рошеля так и затрясло от гнева.
– Что за лукавая собака! – проворчал он. – Я уж давно к нему присматриваюсь… Это такой же негодяй, как и креол! Но ведь если он разговаривал с креолом, это подлежит наказанию…
– А как ты это докажешь? Он действует хитро, осторожно, – ответил Ламберт. – Его никто не видел.
– И потому он не поплатился?
– До сих пор нет.
– Поставь меня опять на это отделение, Ламберт. Уж я постараюсь этому мошеннику, другу креола, отсчитать двадцать пять плетей! – говорил Рошель, наливаясь злостью против Марселя.
– Но он считается хорошим номером у коменданта и офицеров и имеет право на свободный час. Он ведет себя так, как будто может позволить себе больше других…
– Ну, я выбью у него из головы эту блажь, Ламберт! – заверил Рошель, расставаясь с товарищем.
Между тем дневная жара уже значительно спала, вечерние тени легли на землю. Работы в гавани окончились.
Ламберт отправился на тюремный плац, а Рошель медленно шел по дороге к бассейнам. Он хотел взглянуть, насколько продвинулись работы за время его отсутствия. Он был уверен, что без него каторжники ничего не делали.
По пути Рошель случайно взглянул на железные клетки и подумал о том, что в одной из них находится креол. А еще он подумал о том, что как раз наступил свободный час для каторжников, имевших позволение на прогулку без стражи. А что если номер пятьдесят семь снова навестит своего товарища по цепи?
Недолго думая, Рошель укрылся в кустах и стал наблюдать за клетками.
Прошло немало времени, но Рошель терпеливо сидел в своей засаде. И вот его широкий рот искривился в злорадной усмешке – он рассчитал верно. От тюремного плаца прямо к железным клеткам подходил номер пятьдесят семь. Надзиратель хорошо знал этого каторжника по имени Марсель. И вот он, этот каторжник, совершенно спокойно идет на нарушение правил!
А тут еще с тюремного плаца послышался звон колокола, возвещавшего конец свободного часа.
Что же это такое получается! Рошель глазам своим не верил. Это же неслыханная дерзость! Каторжник не спешит в спальную камеру, не обращает никакого внимания на колокол, а преспокойно идет к клеткам!
Рошель торжествовал. Теперь этого Марселя постигнет двойное тяжкое наказание! Теперь‑то он всецело во власти Рошеля. Надзиратель мысленно уже видел Марселя умирающим под плетью палача Лоренцо.
Между тем Марсель подошел к двери клетки, где томился креол Диего.
Тогда Рошель выскочил из засады и стремительно направился к клеткам. Кровь его так и кипела.
Марсель увидел надзирателя, но это не вызвало в нем никакого беспокойства.
– На этот раз я поймал тебя, номер пятьдесят семь! – радостно завопил Рошель. – Теперь ничто не избавит тебя от заслуженного наказания! Ты вступил с осужденным в запрещенные сношения! Ты пропустил окончание свободного часа! А ну пошел – в штрафную камеру! Ты воображаешь, что можешь позволить себе больше, чем другие! Но я сломлю тебя вместе с твоим гонором! Я не умер, как ты того желал! Я жив, чтобы мучить тебя, истязать…
– Остановитесь, надсмотрщик Рошель! – сказал Марсель спокойно и серьезно. – Мучить меня вы не имеете никакого права!
– Никакого права, непокорный пес? Не имею права? Это мы посмотрим! – в бешенстве рычал Рошель.
Марсель презрительно взглянул на Рошеля.
– И поносить меня такими словами вы тоже не имеете права, надсмотрщик!
– Ты думаешь, я не имею права наказать тебя? Ну, погоди, я тебе покажу! – И надсмотрщик хотел было схватить Марселя.
– Не прикасайтесь ко мне! – сказал Марсель голосом, дрожащим от гнева. – Я вас предупреждаю!
– Ты осмеливаешься грозить мне! – закричал Рошель в неукротимом бешенстве.
Между тем к ним подошел охранник железных клеток, однако Рошель находился в таком состоянии, что не заметил товарища.
– Вы заблуждаетесь, надсмотрщик! – ответил Марсель, с величайшим усилием сдерживая гнев. – Я имею право находиться здесь! Идите своей дорогой.
