Леди Мэйдок ощутила внутреннюю дрожь. Убийство означает тюрьму. Пожизненную! Нет, Чарльза необходимо убедить, что Жюли не имеет ко всему этому никакого отношения. Если это не так, безопаснее будет обеспечить ее молчание деньгами.
Она сняла трубку и набрала номер дежурного в отеле «Нью-Йоркер». Вскоре послышался голос Нортона.
— Лиз? Что случилось?
— Дела идут неплохо. — Она рассказала ему о своем разговоре с новой секретаршей принцессы. — Это даст нам возможность быть в курсе всего в случае, если у нее сдадут нервы. Ты получишь первый отчет завтра вечером.
— О'кей. А как насчет любопытной кошечки? Что она задумала?
— Я держала ее на поводке все утро. Ничего особенного не произошло за весь день. Обычная гастроль по магазинам. Она помогала прежней секретарше выбирать вещи для приданого. Насколько я знаю, ни о чем ином они не говорили.
— Остин тоже так считает?
— Он шел за ними от «Эберкромби» до «Бонуит». Но это не то место, где мужчина может остаться незамеченным, особенно если он похож на боксера. Остин ужасно бросается в глаза.
— Он их упустил, да?!
— Нет, конечно, нет. Он связался с Хелен Фейнз, и она следовала за ними весь остаток дня.
— Фейнз… Какого черта!
— У нас не было выбора. — Леди Мэйдок перешла к обороне. — Я не могла сразу подобрать подходящего человека.
— Ты вовремя спохватилась, но ты совершила ошибку, — произнес Нортон ледяным тоном.
— Что это значит?
— Хелен Фейнз арестована. Она позвонила из полицейского управления адвокату и попросила внести за нее залог.
Леди Мэйдок ощутила внезапный холод.
— В чем ее обвиняют?
— Ты же знаешь…
— Ах, да!
— Как они ее вычислили? — угрожающе спросил Нортон.
— Чарльз! Умоляю, только не это! — В ее голосе звучало отчаяние. — Паршивка Брюс к этому непричастна!
Ответом было молчание.
— Чарльз, я клянусь, она ни при чем!
— Конечно, — заверил ее Нортон. — Я не могу обидеть кошечку… — Он усмехнулся и бросил трубку.
Жюли надела темно-коричневый твидовый костюм, который она заказала в Лондоне, приколола к лацкану смешную позолоченную брошку, но грустное выражение ее лица от этого не стало краше. Нет, она не должна позволять себе думать о Марке. Это причиняет ей боль.
Прошлой ночью тетя тоже причинила ей боль, сказав:
— Жюли, я надеюсь, ты не будешь вести себя глупо?
— Глупо?
— Ты не станешь предаваться романтическим мечтаниям только потому, что мистер Сефтон остановил твою лошадь? Ты слишком впечатлительна, девочка моя.
— Вы полагаете, что благодарность — это признак впечатлительности?
Принцесса улыбнулась:
— Я не говорю о благодарности, это естественно. Моя дорогая, Сефтон — не тот человек, который тебе нужен. Даже если он и думает о женитьбе, а он, я уверена, об этом не думает, ты не будешь с ним счастлива.
Они взглянули друг на друга в открытую.
— Почему вы так думаете, тетя Джорджия?
— В жизни такого мужчины, как мистер Сефтон, нет места для семьи. И потом, ты почти ничего о нем не знаешь. Его жизнь полна опасностей…
— Я не знаю, чем он занимается, и мне это неинтересно. Я не знаю, какие у вас с ним дела и что связывает его с леди Мэйдок. Но я люблю его, тетя Джорджия. Я его по-настоящему люблю.
Она бросилась в объятия принцессы и разрыдалась. После этого они не стали больше говорить о Марке.
Она продолжала ждать. Он не говорил ей, когда позвонит, но всякий раз, когда звонил телефон, сердце ее замирало. Увы, звонивший оказывался кем-то другим.
Увидев в зеркале свое несчастное лицо, Жюли подумала, что она похожа на участницу похорон. Поэтому в ресторан, куда ее пригласили, она вошла с вымученной улыбкой на губах. Вероятно, она успешно скрыла свои чувства, потому что тотчас услышала радостное восклицание своей приятельницы:
— Жюли, как ты прекрасно выглядишь! Европейская поездка пошла тебе на пользу! Кстати, ты здесь не одна, — прошептала девушка, кивнув в сторону, где Берт, огорченный ценами, напрасно прятал свою рыжую шевелюру за карточкой меню. Рядом с ним сидела бледная девушка с сумочкой.
Внезапно в ресторан вошел Нортон.
— Не поворачивайтесь! Он знает вас в лицо, — прошептала Берту Джейн Форест. — Оставайтесь здесь!
