Во время спектакля она почти не отрывала глаз от сцены.
Брукс Мэнсфилд, то и дело искоса поглядывал на нее. Он сразу заметил, как она утомлена.
В антракте, когда они покинули ложу, принцесса с благодарностью взяла его за руку и сказала устало:
— Брукс, дорогой, как чудесно, что вы меня сюда вытащили!
К ее изумлению, Мэнсфилд, ответив на ее пожатие, строго взглянул ей в глаза и спросил:
— Джорджия, вы в беде?
Принцесса вздрогнула. Бриллиантовый браслет блеснул у нее на запястье.
Мэнсфилд тихо продолжал:
— Если вы в беде, Джорджия, я помогу вам. Не имеет значения, о чем идет речь, вы можете на меня положиться.
— Брукс! — В глазах ее блеснули слезы.
— Я люблю тебя, Джорджия, — сказал Мэнсфилд, повернувшись к ней лицом и сжимая ее руки в своих. — Люблю с тех пор, как впервые встретил тебя на приеме в Белом доме… Я знаю, ты хранишь верность памяти Дино. Он был твоей единственной любовью, самой дорогой. Я не прошу ни о чем подобном. Подумай: мы оба одиноки. И… мы могли бы жить вместе, а не страдать от одиночества, — решительно закончил Мэнсфилд.
— О Брукс, если бы ты только знал! — дрожащим от волнения голосом воскликнула она. — Если бы ты знал!
— Я хочу знать все твои заботы. Если ты не позволишь мне делить их с тобой, я готов удовлетвориться тем немногим, что ты мне доверишь.
Она с нежностью взглянула на него, и глаза ее блеснули от слез.
— Простите, Брукс. Я не могу вам всего объяснить. Дело в том, что я вынуждена подчиниться определенному течению событий. У меня нет возможности свернуть или отступить…
— И как долго это будет продолжаться? — спросил он.
— По крайней мере месяц. Тогда я сумею рассказать вам всю правду и ничего, кроме правды.
— Я буду ждать.
— Если ваше чувство ко мне перенесет тяжесть этой правды — я дам вам окончательный ответ.
— Это будет самый долгий месяц в моей жизни, — заметил он.
Она неуверенно улыбнулась:
— И в моей тоже.
— А пока нам обоим стоит взглянуть вон туда.
К ее удивлению, Мэнсфилд сделал легкий жест в сторону соседней ложи. Там сидели бок о бок Марк Сефтон и леди Мэйдок в обычном своем бриллиантовом водопаде. Лицо Сефтона было жестким, глаза подернуты дымкой.
Принцесса в изумлении подняла брови.
— Похоже, именно этого человека любит Жюли, если верить бедняге Уилсону. Она почти ему в этом призналась, — доверительно сказал Мэнсфилд.
— О нет! — воскликнула принцесса. — Это невозможно! Он не даст ей спокойной жизни. Брукс, это нужно остановить.
— Скажите, пожалуйста, любовь моя, как можно остановить влюбленную девушку? Кроме того, Сефтон кажется мне настоящим мужчиной, хотя я не знаю, какого рода женщины ему нравятся.
— Он не женится на Жюли никогда! Он принадлежит к тому роду мужчин, которые не любят связывать себя с женщинами. Пуганая ворона и куста боится. Кажется, так говорят? По крайней мере я уверена, он не причинит ей зла. Знаете, Брукс, сегодня утром он спас Жюли, когда ее понесла лошадь в Сентрал-парке.
— Как это случилось? — Он был ошарашен.
Принцесса начала поспешно объяснять и едва успела закончить, потому что в ложи вернулись зрители, поднялся занавес и вновь заиграла музыка Прокофьева. Она так увлеклась спектаклем, что не заметила воздушного поцелуя, который послала им леди Мэйдок.
Леди Мэйдок повернулась к Марку.
— Принцесса заметила меня. Опять она смерила меня таким уничтожающим взглядом! Ха-ха…
Марк невозмутимо пожал плечами.
— Наверное, я могла бы с таким же успехом прийти сюда с манекеном, — заявила она.
— Я все еще пытаюсь понять, почему вы настояли, чтобы отправиться сюда со мной? — спросил Сефтон.
Раздалось недовольное шушуканье, некоторые зрители начали неодобрительно поглядывать в их сторону.
Леди Мэйдок нетерпеливо поднялась, и Марк едва успел накинуть ей на плечи горностаевую накидку. Она относилась к тому типу женщин, которые даже в жару наденут меха, чтобы другие смотрели и завидовали. Они вышли из ложи, не произнося ни слова. Стоящий в дверях билетер проводил их удивленным взглядом. Никто больше не обратил на них внимания. Через закрытые двери доносились приглушенные звуки музыки.
— Итак? — спросил он, желая наконец услышать нечто конкретное. — Давайте отбросим глупости, ладно? Вы не влюблены в меня, Лиз. Денег у меня немного, а ведь больше всего на свете вы любите… — Он сделал пренебрежительный жест в сторону сверкавших у нее на шее бриллиантов. — Так почему? Откуда столь настойчивое желание увидеть меня? К чему эта трогательная сцена на карнавале?
