— Да, — прошептала она. — По завещанию дедушки — папиного отца — Нора, выйдя замуж, автоматически унаследовала капитал, оставленный для нее под опекой. Дедушка Райт умер вскоре после того, как Лола сбежала с тем актером, поэтому он исключил Лолу из завещания и разделил состояние между Норой и мной. Я тоже получу половину, когда выйду замуж…
— Сколько получила Нора? — Эллери глянул на Джима, но тот крепко спал.
— Не знаю. Но папа как-то сказал, что там денег больше, чем мы с Норой сможем истратить за всю жизнь. О боже, Нора!..
— Если вы начнете плакать, — мрачно предупредил Эллери, — я выброшу вас из машины. Ваше с Норой наследство — секрет?
— Попробуйте сохранить что-нибудь в секрете в Райтсвилле, — пожаловалась Пэт. — Значит, из-за денег Норы… — Она начала смеяться. — Это как в скверном фильме! Эллери, что же нам делать?
Эллери свернул на Хилл-Драйв.
— Уложить Джима в постель, — ответил он.
ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ:
[28] ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
На следующее утро Эллери Квин постучал в дверь дома Норы незадолго до восьми. Глаза Норы были опухшими.
— Спасибо за… вчерашнее. Вы уложили Джима в кровать, пока я вела себя так глупо…
— Чепуха, — весело отозвался Эллери. — Со времен Евы не было жены, которой бы не казалось, что мир рушится, когда муженек впервые вернулся домой выпивши. Где заблудший супруг?
— Бреется наверху. — Рука Норы дрожала, когда она возилась с тостером на столе.
— Могу я подняться? Мне бы не хотелось смущать вашу золовку, рыская по спальному этажу в такой час…
— О, Розмэри не встает до десяти, — сообщила Нора. — А ноябрьские утра такие чудесные! Поднимитесь и скажите Джиму, что вы о нем думаете.
Эллери засмеялся и зашагал вверх по лестнице. Постучав в полуоткрытую дверь хозяйской спальни, он услышал голос Джима из ванной:
— Нора? Я знал, что моя дорогая малышка простит меня… — При виде Эллери Джим оборвал фразу. Выбритая половина его лица была одутловатой, а веки — отечными. — Доброе утро, Смит. Входите.
— Я заглянул на минуту узнать, как вы себя чувствуете, Джим. — Эллери прислонился к дверному косяку ванной.
Джим с удивлением повернулся:
— Откуда вы знаете?
— Откуда я знаю? Не говорите, что вы не помните, как Пэт и я привезли вас домой.
— Черт! — простонал Джим. — А я-то ломал себе голову… Нора не разговаривает со мной. Не могу ее порицать. Я вам ужасно признателен, Смит. Где вы меня нашли?
— В заведении Карлатти на 16-м шоссе — «Горячем местечке».
— В этой забегаловке? — Джим покачал головой. — Неудивительно, что Нора злится. — Он глуповато усмехнулся. — Ночью меня рвало. Нора привела меня в порядок, но не сказала ни слова. Что за глупая игра в молчанку!
— Зато вы, Джим, по дороге домой играли в глупые разговоры.
— Вот как? Что же я говорил?
— Что собираетесь избавиться от какой-то твари, — беспечно отозвался Эллери.
Джим моргнул и снова повернулся к зеркалу.
— Очевидно, я был не в себе. А может быть, думал о Гитлере. — Эллери кивнул, глядя на дрожащую в его руке бритву. — Ни черта не помню!
— На вашем месте, Джим, я отказался бы от выпивки, — дружелюбно посоветовал Эллери. — Конечно, это не мое дело, но, если вы будете говорить такие вещи, вас могут неверно понять.
— Да. — Джим коснулся выбритой щеки. — Пожалуй, вы правы. О, моя голова!.. Больше никогда в жизни…
— Скажите это Норе, — засмеялся Эллери. — Ну, пока, Джим!
— До свидания. И еще раз спасибо.
Эллери, улыбаясь, вышел. Но на лестничной площадке улыбка его исчезла. Ему показалось, что дверь комнаты для гостей открыта чуть шире, чем была, когда он входил в спальню Джима.
* * *
Эллери Квину становилось все труднее работать над романом. Во-первых, из-за погоды. Осень пестрела красными, оранжевыми и зеленовато-желтыми красками; в воздухе ощущался намек на ранний снег; ночи наступали быстро. Эллери одолевало искушение побродить по сельским дорогам, ощущая под ногами сухие листья, особенно после захода солнца, когда на небе опускался занавес, в фермерских домиках зажигались огоньки, а из темных сараев иногда доносились ржание или лай. Уилси Галлимар приехал в город с пятью грузовиками индеек и сбыл их моментально.
