Но, осматривая свои раны, Эллери пришел в сильное возбуждение. Вот так история, подумал он. Невероятная, удивительная история! Он чуть не расхохотался вслух.
Осторожно сняв телефонную трубку, он вызвал оператора.
— Соедините меня с домом шефа полиции Дейкина, — тихо проговорил он, прижав губы к микрофону. — Это срочно.
— Мне вам перезвонить, сэр?
— Нет, я не кладу трубку.
После четвертого гудка отозвался спокойный и уверенный голос Дейкина.
— Это Квин.
— Что-то случилось, мистер Квин?
— Да уж, случилось. Подъезжайте поскорей к дому Баярда Фокса.
— Хорошо.
— Только тихо.
— Не беспокойтесь.
Эллери повесил трубку. Поморщился от боли в плече и посмотрел на лестницу. В доме стояла тишина.
Он потащился наверх, благословляя толстую ковровую дорожку на ступенях. Прежде чем постучать в нужную дверь, постоял и прислушался.
Ничего.
Тогда он тихонько постучал.
Услышав подавленную зевоту, Эллери понял, что детектив Хауи проснулся, потом до него донеслось сонное ворчание Баярда Фокса, стон старых пружин, и через несколько мгновений Хауи отпер дверь.
— Да? — Вид у сотрудника прокурора был испуганный.
— Дайте мне войти, Хауи.
Эллери тихо прикрыл за собой дверь. Хауи включил лампу на столике у кровати, а Баярд Фокс, опираясь на локоть, поднял голову с торчащими во все стороны седыми волосами и уставился на Эллери.
— Да что же это, мистер Квин! — ахнул отец Дэви. — Что с вами-то стряслось?
— Прошу вас, потише.
Детектив хрипло прокаркал:
— Похоже, дружище, вы куда-то въехали.
В пижамных штанах Хауи выглядел еще толще и противней, чем обычно. Он тоже изучал шишки на голове у Эллери.
— У меня мало времени, — оборвал его Квин. — Хауи, выходил ли Баярд Фокс ночью из комнаты?
— А?
— Закрой свой дурацкий рот и сосредоточься. Мог ли твой пленник каким-либо образом выйти из комнаты без твоего ведома?
Тупая мина сменилась жесткой ухмылкой. Детектив тяжело протрусил к двуспальной кровати и отдернул верхнюю простыню.
— Что скажешь?
«Вряд ли бы ты так ухмылялся, дружище, — подумал Эллери, — если бы знал, какое значение имеет твое маленькое подлое торжество. Только не ты».
Концом проволоки был надежно обмотан большой палец левой ноги Баярда Фокса.
— Я сплю чутко, — поглядывая на свое изобретение, сообщил детектив Хауи. — Но на такой работенке я на это не полагаюсь. Нет, сэр. Второй конец я привязываю к своей ноге. При каждом его движении я просыпаюсь, но потом засыпаю снова.
— Если бы я захотел, легко освободился бы от этого, — сказал Баярд Фокс, вспыхнув от ненависти.
— А ты попробуй, Фокс, ну давай!
— Предположим, он сумел. Освободиться-то можно, — заспорил Эллери.
— Он не выходил.
— Но предположим.
— Дверь у меня заперта.
— Ну, двери ведь отпираются.
— Без ключа — вряд ли. А ключ висит на цепочке у меня на руке. — Детектив Хауи опять осклабился, показав испорченные зубы. — Для таких любителей, как наш Фокс, этого достаточно.
— Но здесь есть окно, — продолжал возражать Эллери.
— А ты взгляни на него, дружище.
Эллери пересек комнату. Нижняя часть окна была открыта примерно на шесть дюймов. Эллери попытался поднять раму. Она не сдвинулась с места. Заинтересованный, он продолжил исследование. С помощью хитроумной системы кустарных клиньев окно было закреплено наглухо. Хауи презрительно хмыкнул:
— Наверное, он смог бы его приподнять, чтобы протиснуться наружу, но ведь сколько возни да и шума — я наверняка бы его услышал… Правда, здесь душновато, но если я терплю, то пусть и он тоже.
— Обстоятельный какой парень! — восхитился Эллери.
— Ну! А ты говоришь!
— А предположим, он ударит тебя по черепу, — сказал Эллери. — Тогда уже не будет иметь значения, сколько он провозится и какой шум поднимет.
Жирные губы скривились.
— Пока еще он не бил меня по черепу, и я бы не советовал пытаться… А-а! Скажи-ка! — Маленькие глазки Хауи округлились. — Это ведь тебя сегодня ударили по черепу!
— Уловил, наконец, — сказал Эллери. — Значит, ты готов, если понадобится, присягнуть в суде, что сегодня ночью Баярд Фокс не выходил из комнаты?
Детектив Хауи кивнул, уже без ухмылки.
— Одевайся, Хауи. Выключи свет. Открой дверь. И слушай. Мне нужно, чтобы в ближайшие два часа никто не выходил из этого дома. Можно сидеть на верхней площадке лестницы. Тогда никто не сможет в темноте проскользнуть вниз — или наверх.
