Вилен поспешил выбросить из головы опасные мысли и вопросы, на которые он все равно ответов не отыщет. Главное сейчас — выполнить поручение Сергеева, протрубить ему о великой своей победе и застыть по стойке «смирно» в ожидании обещанного вознаграждения. В виде капитанских звездочек и, может быть, ордена на грудь.
Только такие придурки, как Ступин, работают бесплатно… Впрочем, почему бесплатно? Проштрафившийся бывший майор зарабатывает право возвращения доверия, следовательно — звания и должности…
Сойдя с автобуса, Колокольчиков растерянно огляделся. Судя по нумерации зданий, искомый дом находится в глубине квартала. Там, где сиротливо перемаргиваются немногочисленные фонари. Между ними — черные провалы, угрожающие, если выразиться помягче, немалыми неприятностями. Типа встречи с озлобленным бомжем либо — с грабителем.
Старший лейтенант ощупал рукоятку пистолета, спрятанного под курткой, и это прикосновение возвратило обычную самоуверенность.
И все же, где находится обиталище Коврова?
Без посторонней помощи будет сыщик блуждать между черными громадами домов, спотыкаться о корни деревьев в хилых сквериках, заглядывать в заплеванные подъезды.
Перспектива, прямо скажем, малоприятная.
Несмотря на раннее время, улица напоминает пустыню — ни одного прохожего, ни одного милиционера. Обратиться за помощью не к кому. И все же, кажется, судьба сегодня относится покровительственно к будущему капитану.
К пустующей остановке, активно очищая пальцем забитый нос, приблизился полупацаненок — полуподросток. Тощий зад, обтянутый вытертыми джинсами, такая же куртка, на шее — старый шарф, с концами, брошенными на тощую грудь, патлатая, давно немытая и нестриженная голова — типичный представитель современной молодежи.
— Мужик, — обратился Колокольчиков к малолетку, — я малость заплутал. Не подскажешь, как найти дом сто тридцать второй — А, корпус четыре, строение два?
— Бабки?
Очередной поклонник формулы «товар-деньги» даже не вытащил пальца из туннеля носа. Поэтому говорил шепеляво, невнятно. Но Колокольчиков понял без перевода и повторения.
— Сколько?
Наконец, пацаненок извлек из ноздри нечто, мешающее ему дышать и разговаривать. Вытер мокрый палец о полу куртки.
— Полтинник.
Пришлось раскошелиться.
Небрежно затолкав купюру в карман, пацан, не оглядываясь, вошел во внутриквартальное пространство. Колокольчиков — следом. Они завернули за высоченную жилую башню, прошли под заснеженными деревьями, миновали школу.
Наконец, проводник остановился.
Сразу же из темноты вынырнули две фигуры.
— Здорово, фрайер, с прибытием тебя.
«Фигуры» стиснули Колокольчикова с двух сторон, профессионально ощупали его. Пистолет из наплечной кобуры перекочевал в карман грабителя.
— Гляди-ка, у фрайера — «машинка»? — деланно удивился один из напавших. — Мент, что ли… Да ты не штормуй, падло, мочить тебя не будем. Сичас поедем на одну хату, побазарим… Малец, — обратился он к «проводнику», который снова возвратился к любимому занятию — очишению носа, — подгоняй тачку…
Пацаненок кивнул и растворился в темноте.
Бандиты, попрежнему стискивая безвольного старшего лейтенанта, закурили. Вилен жадно впитывал в себя аппетитный дымок — ему страшно хотелось курить, но попросить он не решался.
— Да ты не тряси штанами, не марай бельишко, — миролюбиво посоветовал более рослый. — Ишь, даже сбледнул с лица, бедолага, — приблизил он конопатую физиономию вплотную к лицу Вилену. — Ништяк, фрайер, жить будешь. Ежели, конешное дело, сговоримся, — многозначительно добавил он.
Колокольчиков растерял всю присущую ему самоуверенность, ему хотелось заорать в полный голос, заверить бандитов в своей благонадежности и преданности. Но остатки недавнего любования самим собой, горделивых мечтаний о внеочередном присвоении звания «капитан», о славе и уважении со стороны товарищей по работе все ещё копошились в нем. Где то на дне черной пропасти отчаяния они погибали под давлением жажды жизни. Неважно в каком качестве — честного человека, предателя, мафиозной подстилки. Главное — жить!
Он знал, слова о том, что плененному офицеру Службы безопасности, якобы, сохранят — обычный грим, скрывающий ожидающую Вилена расправу. Что перед этим все остальное: долг, преданность, честность? Фикция, туман, не больше.
