От нетерпения прокурора ударило в дрожь; он бросил в рот несколько ягод, но дверь уже отворилась, и, отстранив референта, в кабинет вошел этот верзила, этот холодный шутник, эта надежда Отцов, ненавидимый ими, обожаемый ими, ежесекундно повисающий на волоске и никогда не падающий, тощий, сутулый, с круглыми зелеными глазами, с большими оттопыренными ушами, в своей вечной нелепой бархатной куртке до колен, лысый, как попка, — чародей, вершитель, пожиратель миллиардов. Прокурор поднялся ему навстречу. С ним не надо было притворяться, скалиться в притворной улыбке и говорить вымученные слова.
— Привет, Странник! — сказал прокурор. — Пришел похвастаться?
— Чем? — спросил Странник, проваливаясь в известное всем кресло для посетителей и нелепо задирая колени. — Массаракш! Каждый раз я забываю про это чертово устройство. Когда ты прекратишь издеваться над посетителями?
— Посетителю должно быть неудобно, — сказал прокурор. — Посетитель должен быть смешон, иначе какое мне от него удовольствие. Вот я сейчас смотрю на тебя, и мне весело.
— Да, я знаю, ты веселый человек, — сказал Странник. — Только очень уж непритязательный. Ты тоже можешь сесть.
Прокурор вспомнил, что все еще стоит. Как всегда, Странник быстро сравнял счет. Прокурор сел поудобнее и хлебнул целебной дряни.
— Итак? — сказал он.
Странник приступил прямо к делу.
— У тебя в когтях, — деловито сказал он, — человек, нейтральный к А-излучению. Он мне нужен. Ты знаешь, зачем.
— Не знаю, — сказал прокурор. — Кроме того — и это более существенно и непонятно — я не знаю, откуда тебе известно о существовании такого человека.
— Слухом земля полнится, — небрежно сказал Странник.
— Гм… Если земля полнится государственными тайнами, то ее надлежит засадить на пятнадцать лет по статье сто третьей.
— Займись, — сказал Странник.
— Я не шучу, — сказал прокурор. — Ты ничего не должен был знать об этом человеке. — Прокурора вдруг осенило. — Если только ты не связан с подпольщиками, конечно.
— Что и откуда я знаю — это не твое дело. Я ведь не спрашиваю у тебя имя агента номер двести два…
Прокурор засмеялся.
— Готов меняться, — сказал он. — Я тебе назову двести второго, а ты мне — своего. У тебя, кажется, клички, а не номера.
— Ты слишком добр, — сказал Странник нетерпеливо. — У тебя всего три агента, и одного из них ты готов обменять. Это излишняя щедрость, я не могу ею воспользоваться. Вернемся лучше к нашему Симу. Что ты за него хочешь?
— Фи! — сказал прокурор, откидываясь на спинку кресла. — Ну что у тебя за манеры? Никакой деликатности. Все вы, пандейцы, грубы и неотесаны. Бог с вами. А что ты мне можешь предложить?
— Первый же защитный шлем.
Прокурор присвистнул.
— Во-первых, дешево. Мне нужен был бы не первый, а единственный. А во-вторых, до ваших шлемов еще надо дожить, а у меня слабое здоровье.
— Если ты отдашь мне Сима, я сделаю шлемы быстрее.
— Ой ли?
— Ну хорошо, чего же ты хочешь?
Прокурор сложил руки на животе и покрутил пальцами.
— Маленькое одолжение, дружище. Я хотел бы просить у тебя маленького одолжения. Даже не я, а мы, все наше крыло.
— Выкладывай, выкладывай.
— Видишь ли, нам известно, что Дергунчик поручил твоей банде разработать излучатель направленного действия. Дергунчик, конечно, дубина, сам не понимает, что затеял. А мы, скромные администраторы, посоветовались тут и решили, что создавать сейчас такие излучатели несвоевременно. Надо бы придержать эту работу, как ты полагаешь, Странник, а?
Странник усмехнулся.
— Боишься, паук? — сказал он.
— Боюсь, — сказал прокурор. — А ты не боишься? Или ты, может быть, вообразил, что у тебя любовь с Дергунчиком на века? Он ведь тебя же твоим же излучателем… это же дважды два!
Странник снова усмехнулся.
— Убедил, — сказал он. — Договорились. Давай сюда Сима. Прокурор покачал головой.
— Ну что ты, — сказал он укоризненно. — Разве так можно? Ты придержи направленный излучатель, я придержу Сима. Действительно, совершенно бессмысленно казнить такого милого молодого человека. Его надо помиловать, и его помилуют. А как только будет готов шлем…
— Для того, чтобы изготовить шлем, мне нужен Сим.
