– Бросив учебу? Нет. Это глупо, Шеп. Прекрати.
– Если Трэвис и Эбби могут…
– Мы не Трэвис и Эбби. Мы точно не станем жениться, чтобы решить проблему, как это
сделали они.
Я почувствовала, как мои вены наполняются злостью, давление заставило вскипеть на
лице мою кровь, застилая глаза. Я отошел от нее, сложив руки на голове, желая, чтобы гнев
Мэддоксов утих. Волны плескались на побережье, и я слышал, как с одной стороны говорят
Трентон и Камилль, с другой Трэвис и Эбби.
Семьи с детьми вместе с молодыми и пожилыми парами начали выходить из своих
номеров. Мы были окружены людьми, у которых все было в порядке. Мы с Америкой были
вместе дольше, чем Трэвис и Эбби, чем Трент и Камилль. Они были либо женаты, либо
помолвлены, а мы с Америкой даже не могли сделать следующий шаг.
Из–за спины Америка протиснула свои руки под моими, переплетая свои пальцы у моей
талии, прижимаясь щекой и грудью к моей спине. Я поднял голову к небу. Я чертовски сильно
любил, когда она так делала.
– Нет нужды спешить, милый, – прошептала она. – Все случится. Нам просто нужно быть
терпеливыми.
– Тогда не поднимай эту тему за столом.
Она дернулась, пытаясь мотнуть головой, упираясь мне в спину.
Я глубоко выдохнул.
– Черт возьми.
Глава 3
Америка
– Счастливой годовщины тебе, – запела я, протягивая Эбби открытку и маленькую белую
коробочку с голубым бантом.
Она посмотрела на часы и потерла глаза.
– Наша первая годовщина мне понравилась гораздо больше.
– Может, потому что я планировала её, мы были в Сент–Томасе, и все было идеально.
Эбби стрельнула глазами.
– Или потому что Трэвис там все–таки присутствовал, – сказала я, стараясь избегать
ненависти в голосе. Трэвис много путешествовал по работе, и, хотя казалось, что Эбби
понимала, то я точно нет. Он работал личным тренером на полставки после занятий, но в
какой–то момент владелец попросил его путешествовать по вопросам продаж или…. Я не была
точно уверена. Это гораздо лучше оплачивалось, но это всегда случалось в последнюю минуту, и он никогда не говорил «нет».
– Не смотри на меня так, Мер. Он сейчас в пути. Он не может ничего поделать, его рейс
был задержан.
– Он мог не ездить через полстраны, когда ваша годовщина так скоро. Перестань
защищать его. Это раздражает.
– Кого?
– Меня! Единственную, кто должен смотреть, как ты плачешь над своей открыткой в
честь годовщины, которую он написал перед отъездом, потому что знал, что была большая
вероятность в том, что он пропустит её. Он должен быть здесь!
Эбби фыркнула и вздохнула.
– Он не хотел пропускать её, Мер. Ему плохо от этого. Не делай все еще хуже.
– Отлично, – сказала я. – Но я не оставлю тебя здесь одну. Я останусь, пока он не явится
сюда.
Эбби обняла меня, и я опустила подбородок на её плечо, оглядывая мрачную комнату.
Она так изменилась с тех пор, как я впервые вошла в дверь в наш первый год. Трэвис настоял, чтобы Эбби обустроила для себя комнату Шепли, когда он съехал вскоре после их свадьбы.
Вместо дорожных знаков и постеров с рекламой пива стены были украшены картинами,
свадебными фото и семейными фотографиями с Тотошкой. Там было полно ламп, столов и
керамических украшений.
Я повернулась, посмотрев на полные холодной еды тарелки на небольшом обеденном
столе. Свеча догорела до засохших потеков воска, почти касавшихся обработанного дерева.
– Ужин вкусно пахнет. Я обязательно ему это припомню.
Шепли прислал мне сообщение, и я быстро набрала ответ.
– Шеп? – спросила Эбби.
– Да. Он думал, я уже дома.
– Как дела?
– Он чистый фрик, Эбби. Как ты думаешь, у нас дела? – сказала я с отвращением.
– Вы все были в бешенстве, когда твои родители сказали, что ты не можешь приехать с
ним. Вы оба полтора года хандрили в общаге. Наконец, они сдались, а теперь ты ненавидишь
это.
– Я не ненавижу. Я боюсь, что он возненавидит меня.
– Уже почти три года, Мер. Если бы Шепли мог чувствовать к тебе что–либо кроме
обожания, сомневаюсь, что возненавидел бы тебя из–за пары грязных носков.
Я притянула колени к груди, почти захотев, чтобы это был он в моих объятьях.
Мне часто было интересно, когда моменты, проведённые рядом с Шепли или в мыслях о
нем, перестанут вызывать во мне так много чувств, но с течением времени мои чувства
