Разумеется, от обольщения он не отказывается. Но сначала – немного поговорить.
– Ты уже здесь бывал? – спросила Лус, просматривая карту вин. – Ты живешь в Честере?
Бен отрицательно покачал головой:
– Я просто проверяю местный отель. Но заходил сюда с матерью – правда, это было давно. Она родилась во Франции и знала все стоящие французские рестораны здесь. – Он вдруг сообразил, что это происходило пятнадцать лет назад, если не больше. – Вообще-то я уточнил, пока ты была в ванной, существует ли этот ресторан до сих пор.
– Это что-то означает? – спросила Лус, глядя на обложку меню, где было витиевато выведено название ресторана La Cuillère d’Argent.
– «Серебряная ложка», – перевел Бен и постучал пальцем по картинке под словами – там был изображен изящный столовый прибор, похожий на тот, что лежал у них на столе.
– Мне здесь нравится, – сказала Лус и улыбнулась ему поверх меню.
Бена вдруг оставило напряжение – он даже не подозревал, что сам тоже зажат. Никуда не годится. Он никогда не бывает в напряжении.
– Я рад, – сказал он и велел принести графин белого вина для начала.
Они обсуждали меню, а официант принес им свежеиспеченный хлеб и тапинад[3]. Вдруг Лус спросила:
– Если ты бываешь здесь наездами, то где же сейчас твой дом?
Бен пожал плечами. Дом он не связывал со своими обставленными в минималистском стиле апартаментами в пентхаусе. Но поскольку он не был в коттедже в Уэльсе больше года, а на вилле во Франции и того дольше, то эти два жилища, по его мнению, нельзя считать домом.
– Я обосновался вне Лондона, но большей частью в разъездах. Там, где есть отель «Хамптон и сыновья», есть и номер для меня.
Ему показалось, что Лус смотрит на него с жалостью.
– Это, должно быть, тяжело. Ну, когда нет такого места, которое можно назвать домом.
– Да я привык. Я с юности жил в отелях. – И каждый раз в новом, когда приезжал из пансиона после того, как мать их покинула. – У меня апартаменты в пентхаусе в одном из лондонских отелей.
– Но это едва ли сравнится с собственным домом, – сдержанно заметила она.
Бен вспомнил запись «Ремонт в доме» в ее списке «Сделать».
– А какой твой дом?
– Он буквально разваливается. – Лус протянула руку к бокалу вина. – Но это дом моего деда, и я там выросла. Я ни за что его не продам, даже если и найду кого-нибудь, кто захочет его купить.
– Если его трудно содержать в порядке, то не лучше ли жить в маленькой квартире рядом с университетом?
– Никогда! – с жаром произнесла она. – Да, дом доставляет мне кучу беспокойств, но я все-таки когда-нибудь его отремонтирую, и это будет прекрасный дом для семьи.
Бен пожал плечами:
– Видишь ли, я на самом деле этого не понимаю. У меня есть, конечно, собственность, но если мне придется ее продать, то переживать я не буду.
– Значит, привязанности к месту у тебя нет? – Она криво усмехнулась. – Вероятно, это хорошо, раз ты постоянно переезжаешь с одного места на другое.
– Точно. Не иметь привязанностей – это одно из моих жизненных правил.
– Да? А каковы другие?
Бен не мог понять, искренне ли она заинтересована или подшучивает над ним.
– Самое важное – наслаждаться жизнью. И избегать ответственности, разумеется.
– Разумеется, – повторила с улыбкой Лус и протянула руку к корзинке с хлебом. – Тебе это всегда удавалось.
Наступило неловкое молчание. Бен понял, что пора сменить тему разговора:
– Ты в Честере на конференции?
Лус кивнула, прожевав кусочек хлеба.
– «Привнести историю в будущее».
Бен улыбнулся, уловив в ее голосе сарказм.
– Ты не сторонник такого подхода?
– Дело в другом. – Лус повела плечом. – Просто… существуют более важные исследования, которыми следует заниматься, а придумывать серию тридцатиминутных телепрограмм по истории, иллюстрируя это книгами…
– Но если это не настолько важно для телеаудитории…
– Тогда мы теряем финансирование и возможность изучать действительно важные вещи. – Она развела руками.
– Ты много раз выступала против этого?
Лус кисло улыбнулась:
– В основном оспаривала это сама с собой. Необходимость подобных мероприятий мне понятна, но я бы предпочла уединиться в библиотеке, занимаясь настоящим исследованием, настоящей работой.
