– Ну, расслабилась немножко? – спросил он.
– Очень даже расслабилась, – призналась Лус. – Наверное, все дело в бренди.
– Согласен.
Они молча шли, и Лус уже решила, что он, вероятно, больше не вернется к «постельной» теме.
Но тут он спросил:
– Как ты думаешь, что могло бы тебя еще немного расслабить?
«По-настоящему хороший секс», – подумала Лус, но вслух этого не произнесла. Такой секс, что забываешь собственное имя, пусть и ненадолго. Такой, после которого ты крепко спишь и просыпаешься свежей и полной сил, несмотря на то что большую часть ночи провела в объятиях мужчины.
Это, правда, не значит, что у нее на самом деле был такой секс. Но вот Долли утверждала, что такой секс существует.
– Хм… ну, вовремя сдать проект моей книги, – наконец произнесла она.
– И как же ты осуществишь это, когда твой список «Сделать» полон дел, которые ты собираешься посвятить другим людям?
Это был тот вопрос, который она задавала себе достаточно часто, но, услышав его из уст Бена, произнесенный к тому же как-то пренебрежительно, она рассердилась:
– А тебе разве не все равно? Если ты такой противник помогать другим, то почему тебе не безразлично, напишу я книгу или нет?
Бен пожал плечами:
– Ну, сегодня вечером я услышал жизненную историю Нест. Так что теперь я заинтересованное лицо. Я же тебе сказал, что хочу прочитать твою книжку, когда ты ее напишешь. И еще. Я не говорил, что против помощи другим. Я здесь, в Честере, потому, что оказываю услугу брату.
Да, он не перестает ее удивлять.
– Какую услугу?
– Человек, который должен проверять отель на этой неделе, заболел, вот я и предложил в свой недельный отпуск заехать сюда.
Бен улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и ее замерзшему телу стало немного теплее.
– Как видишь, я совсем не против того, чтобы помогать другим. Я против того, чтобы ты посвятила всю свою жизнь другим. Мне представляется, что тебе необходимо на какое-то время поставить на первое место собственные нужды и желания.
Как разумно это звучит в его изложении. И так заманчиво. Но тут Лус вспомнила страницы списка «Сделать» в изъятом им органайзере.
– И как ты предлагаешь мне это сделать?
– Ну, есть у меня одна идейка, – усмехнулся Бен.
Лус остановилась и удивленно подняла брови:
– Ты действительно пытаешься убедить меня, что, переспав с тобой, я разрешу все свои проблемы?
Бен засмеялся:
– Нет. Но это было бы хорошим началом.
Лус прикрыла глаза и тоже засмеялась:
– Ты неисправим.
– Пойдем, – сказал он и потянул ее к отелю. – Поговорим внутри.
Номер показался слишком жарким после холодного декабрьского воздуха. Бен снял пальто и пиджак, закатал рукава рубашки и подошел к бару:
– Ты что будешь? Еще бренди?
– Лучше чай с мятой.
– Это поможет тебе устоять против моих чар? – улыбнулся он.
– Это поможет мне встать утром и отправиться на лекцию.
Лус уселась в кресло и вытянула ноги. Бен с восхищением смотрел на изящные икры. Она скинула туфли, как только они вошли в комнату, и теперь шевелила пальцами, чтобы их размять.
В этих движениях не было ничего сексуального. И тем не менее…
Он включил чайник и спросил:
– Что ты получишь, посещая ту лекцию вместо коллеги?
– Это одолжение, – сказала Лус. – Я ничего не жду взамен.
– И этот парень сделает потом то же самое для тебя? Это ведь никак не связано с твоим собственным исследованием и не может в один прекрасный день тебе пригодиться? Университет не будет иметь это в виду, когда дело дойдет до поощрения и тому подобного?
Бен внимательно наблюдал за ней и увидел, что она неловко повела плечом. Неужели она никогда не задумывалась над тем, как мало она получает от того, что дает?
– Ну… нет. На самом деле нет. – Она даже заерзала в кресле, опустив глаза. – Дэннис не любит надолго уезжать из университета, и я не могу представить, что он проговорится кому-либо, что я поехала вместо него. К тому же тема довольно скучная.
Чайник закипел, и Бен налил кипяток в одну из тонких фарфоровых кружек, опустив туда пакетик с чаем. Себе он налил бренди.
– В таком случае я лишь могу домыслить, что этот человек важен для тебя. Вы встречаетесь?
– Нет!
Ответ был таким моментальным и таким бурным, что Бен понял – он не единственный, кто это заподозрил.
