Другие редакторы, посерьезнее, вызванивали знакомым врачам-консультантам, чтоб те дали хоть какую-то мало-мальски вразумительную информацию. Но и консультанты, как водится, были «ни в зуб ногой». Они лишь успокаивающе твердили, что если б случилось что-то реально серьезное, тогда бы запустили необходимые программы и протоколы. А раз не сообщают, значит, все нормально. Незачем паниковать. Но это пугало еще сильнее, заставляя выдавать в эфир максимально сдержанную информацию с отсылками к урокам истории.
Совсем уж серьезные источники от прямых включений воздерживались, но все были на нервах, все боялись, что конкуренты первыми выведают нечто стоящее.
В столь сложной обстановке, уже понимая, что в кипящем информационном бульоне не получится сохранить полную секретность, приходилось работать группе генерала Головина. В какую бы инстанцию полицейские ни обращались в поисках пассажиров Ширяева, они сразу натыкались на вопросы, связано ли это с «разразившейся в Москве эпидемией». Уклончивые ответы лишь подливали масла в огонь.
— Здравствуйте, вас беспокоит участковый инспектор, капитан полиции Севастьянов, — сообщил страж порядка через дверь на четырнадцатом этаже многоквартирного дома. — Вы Завгородний Алексей Филиппович?
— Да, это я! — донесся из-за двери доброжелательный мужской голос.
— Не открывайте, пожалуйста, дверь. Скажите, вы вчера пользовались услугами такси?
— Три раза, — прозвучал ответ, в котором послышались нотки беспокойства. — А вы из-за эпидемии?
— Нет никакой эпидемии! — поспешил уверить участковый. — С чего вы взяли?
— По телевизору говорили что-то невнятное.
— Именно что невнятное… — пробурчал полицейский.
— Что же вы тогда с врачом? — еще больше забеспокоился мужчина за дверью. — Я же вижу через глазок! Что случилось? Я мог заразиться?
— Успокойтесь, пожалуйста, — попросила женщина-эпидемиолог, сопровождавшая участкового. — Мы проверяем возможные контакты…
— С заболевшим? Я мог с ним контактировать? Где, в такси?
— Нас интересует, вы вызвали такси со своего мобильного телефона вчера, около двадцати одного часа?
— Да, вызывал.
— Вы были один?
— Нет, со мной были подруга и друг, а что?
— Нам необходимо вас осмотреть, — сообщила женщина во врачебном халате, надевая марлевую маску, а другую протянув участковому.
— Мне-то не обязательно заходить, — предположил тот.
— Да, вы правы, ждите на лестнице. — Женщина кивнула.
Хозяин квартиры открыл дверь. Вид у него был испуганный.
— А что за инфекция? — с порога спросил он.
— Вы не волнуйтесь.
— Полицейский там останется?
— Да. Закройте дверь, я вас быстро осмотрю. Кашель, боли в горле не беспокоят?
— Нет, я вообще превосходно себя чувствую!
Женщина достала из пластикового планшета карточку, спросила разрешения расположиться на кухне и принялась заполнять бумагу. С первого взгляда ей было понятно, что у данного контактного нет никаких признаков по форме А20.2. Ничего, что хоть немного напоминало о заражении. Причем времени для развития продромы прошло уже более чем достаточно; если бы он заразился, то клинические проявления болезни были б тут как тут. Однако ничего. Судя по собранной информации, в такси пассажиры сели около девяти двадцати вечера еще вчера, если таксист уже был болен и заразен, они бы тоже давали ясную клиническую картину: головная боль, температура и кашель с мокротой, напоминающей взбитый малиновый мусс. Но ничего подобного нет.
Тем не менее это мало что значило. Один контактный из семи, которого, судя по сообщениям из штаба Головина, удалось выявить на настоящий момент. К тому же с ним ехали еще двое, которых также необходимо было обследовать. Потому что легочная форма чумы — штука очень коварная. По какой-то случайности могли заразиться не все находящиеся в салоне, особенно если у самого таксиста Ширяева болезнь находилась только на начальной стадии.
— Сообщите, пожалуйста, данные ваших спутников, — попросила женщина. — С кем вы ехали?
— Как я могу разглашать их данные без их ведома? — удивился мужчина. — Особенно если это девушки.
— Вы не понимаете серьезность ситуации, — начала было женщина, но осеклась.
